Парень глянул сверху вниз на меня, все еще сидевшего на корточках. Или, точнее, сквозь меня:
— Джентльмен приберет. Все равно уже взялся. Пошли.
Я видел, что бедняжка не смеет его ослушаться, но и передо мной испытывает неловкость. Мне стало ее жалко, и я кивнул, вместо того чтобы ответить этому самоуверенному красавчику резкостью.
— Конечно, приберу. Все равно уже взялся. Не беспокойтесь. Идите.
— Спасибо! — Улыбка расцвела на ее лице, как вешний бутон, а я, наверное, к этому моменту уже любил цветы.
— Не за что. Все равно заняться нечем.
Я глядел ей в спину — узенькую, с проступающими сквозь тонкую ткань халатика позвонками. Позвонками… звонки… серебряные колокольчики… музыка…
И вдруг дикая мысль мелькнула у меня. Я, всегда такой чопорный, даже для одинокого холостяцкого завтрака сервирующий стол по всем правилам — с двумя тарелками, нож справа, вилка слева, — короче, я решил подобрать с затоптанного вагонного пола и по крайней мере лизнуть этот шоколадный пломбир. Как голодающий Поволжья.
Но, наверное, пребывал я в полной прострации, потому что по ошибке взял да и лизнул кусочек сухого льда. Обжег кончик языка.
Минус семьдесят восемь с половиной градусов Цельсия — не шутка. Да уж, мне было не до шуток…
За всю дорогу до Москвы мне удалось урывками видеть ее еще несколько раз. И даже однажды перекинуться с ней парой слов.
Она спросила, нет ли у меня знакомых в каком-нибудь театральном институте. Но таковых не имелось, среди людей искусства я никогда не вращался, и Катя потеряла ко мне всякий интерес.
В последний раз я поглядел на мою Русалочку, выйдя из поезда в Москве, на перроне Ярославского вокзала.
Она семенила за своим спутником, с трудом волоча тяжеленный чемодан. У спуска в метро толпа сомкнулась за ней, и я потерял ее из виду.
Как мне тогда казалось — навсегда.
…А моя жизнь с того дня потекла совсем по-иному. Конечно, я не забросил свои камушки и не сменил профессию. Зато стал замечать и ценить многое из того, чего прежде для меня попросту не существовало.
Оказывается, так здорово, когда после холодов начинают лопаться почки на деревьях и из них выглядывают влажные зеленые клювики, которые потом превращаются в сочные листья!
Но есть своя трогательная, щемящая красота и в том, что листва по осени желтеет или краснеет, готовясь проститься с земным существованием.
Оказывается, можно пожалеть и приютить тощего помоечного котенка. И даже привязаться к нему.
Оказывается, слабые люди не всегда никчемные…
Оказывается, воспоминания и мечты могут быть куда реальнее, чем все предметы материального мира, вместе взятые…