Ни разу в жизни мне не приходилось прикладывать столько усилий, чтобы не потерять концентрацию. Чтобы не забыть, кто я есть. Минуту за минутой, час за часом напоминала себе, что я не маленькая напуганная девочка, а почти взрослый человек, настоящая личность. А всё вокруг - лишь воспоминание. Событие давно минувших дней, которое рано или поздно закончится. Удавалось с трудом, ибо наши сознания с шестилетней Сашей медленно, но верно сливались.
Когда ни у меня, ни у ребенка не осталось сил, послышались шаги и голоса. Женский - хриплый и негодующий. Мужской - недовольный, но, кажется, испуганный.
- Ты идиот! - кричала женщина. - Вся милиция города на ушах стоит!
- Я Аркашке насолить хотел, чтоб понял, как друзей подставлять! Кто ж знал, что девчонка - внучка самого Корнеева!
Не знаю точно, что случилось дальше. Наверное, мелкая потеряла сознание...
Снова в себя мы с ней пришли в нашей спальне. В детской спальне! В окружении мишек, кукол, раскрасок, фломастеров и календарей с героями мультиков. Это значило, что я еще не принадлежу себе. По-прежнему, нахожусь в Перепутьях.
Разбудили нас громкие крики. Папины и дедушкины. Странно, я никогда не слышала, чтобы они ссорились. Папа на дух не переносил деда, сводил общение к минимуму, но в жизни не повышал голоса. А тут почти сошел на ультразвук.
Как была в пижаме, на плохо слушающихся ногах, мелкая поплелась на звуки скандала. Взрослая "я" не сопротивлялась, желая выяснить причину столь бурных выяснений отношений. Картина предстала нашему взору весьма красочная. Отец и дед - оба багровые и всклоченные, стояли посреди зала, в любой момент готовые вцепиться оппоненту в горло. Бабушка вся в слезах умоляла их остановиться, но ни муж, ни сын не замечали ее присутствия.
Я прислонилась к дверному косяку и принялась слушать. Однако, несмотря на громкие крики, не сумела разобрать ни слова. Голоса родных звучали с помехами. Мелкая, похоже, подобных затруднений не испытывала. Потому что вдруг повалилась на колени, схватилась руками за голову и издала такой душераздирающий визг, что нынешняя "я" внутри нее едва не лишилась чувств.
Дражайшие родственники мигом забыли о разногласиях и ринулись ко мне. Пытались успокоить, обнять, расцеловать. Но тщетно. Потому что я (то есть, я младшая) сопротивлялась, как обезумевшая кошка. Брыкалась, лягалась, кусалась и продолжала кричать, будто надо ней издеваются.
- Саша! Сашенька! - сливались их голоса в единую мольбу. Но девочка не хотела, чтобы они прикасались к ней. Особенно дед. Захлебывалась слезами и задыхалась от горя.