Пэксон уже давно понял, что Глэйвс – совершенно тупой и очень мстительный командир. Генерал мог только вовсю проклинать новые порядки, позволявшие богачам покупать себе офицерские звания в легионах. Людям типа Портеуса Глэйвса нечего было делать на поле битвы. Но города отчаянно нуждались в деньгах и добывали их где только возможно.
– Что здесь происходит? – сурово спросил он.
Глэйвс увидел Пэксона, и ему стало совсем плохо, но он ухватился за генерала, как утопающий хватается за соломинку.
– Этот тип ни с того ни с сего ударил меня. Мой человек, Дэндрекс, помогал мне защищаться.
Дэндрекс услышал язвительную нотку в голосе Глэйвса, но сделал вид, будто ничего не заметил. Он брал золото Глэйвса лишь потому, что платил тот очень хорошо. Когда-нибудь он выскажет этому толстому болвану все, что о нем думает.
Теитолец шагнул вперед:
– Он лжет. Я вызвал его на поединок потому, что он цыплячий пес и шавка, которую следует высечь. Он оскорбил мужчин Теитола. Он думает, что теитольцы не умеют говорить на языке городов.
Пэксон покосился на Глэйвса.
– Что ты хочешь сказать, говоря, что он оскорбил мужчин Теитола?
– Он думает, что в деревне Теута никто не знает верио. Но я, Рыбий Глаз, хорошо говорю на верио. Разве не так?
– Да, конечно. Но все же, что такого сказал мой офицер?
– Он сказал, что теитольцы – тупые дикари, которые голыми ходят по снегу.
– Понятно… – Генерал повернулся к Глэйвсу. Злость его сменилась радостным ожиданием поединка. – Это правда, командир?
– Разумеется, нет! – возмутился Глэйвс. – Я выполняю ваш приказ не ссориться с теитольцами.
Рыбий Глаз снова захохотал. Он что-то прокричал по-теитольски своим друзьям, и вскоре вся толпа уже надрывалась от хохота.
– Прекрасно, командир, – с издевкой прошептал Пэксон. – Теперь вы окончательно убедили теитольцев, что люди Аргоната имеют души трусливых шавок, цыплячьи сердца и собачьи головы. Я не знаю, что именно вы сказали, но в том, что вы оскорбили теитольцев, я не сомневаюсь. Рыбий Глаз – человек чести. Он немного горд, но, глядя на него, я бы сказал, что у него есть на то все основания. – Пэксон пожал плечами. – Если у вас нет других идей, придется вам встретиться с ним в поединке.
– Это невозможно! – зашелся Глэйвс. – Моя честь командира полка…
– Растает окончательно, если солдаты поймут, что вы боитесь сразиться с этим человеком.
– Я отказываюсь!
– Тогда мы публично заклеймим вас как труса.
Глэйвс судорожно сглотнул. Это конец. Обвинение в трусости повергнет в прах все его карьерные устремления. Выхода не было.
Словно в кошмарном сне, Портеус Глэйвс обнаружил, что раздевается до пояса прямо под падающим с небес снегом. Кто-то услужливо сунул ему в руки шестифутовый шест.