Поляки в лагере восприняли это сообщение неоднозначно: офицерская лига неистовствовала, но большинство поляков отнеслись сдержанно, а «мусульмане», как всегда, — индифферентно. Юзек и Метек эту весть восприняли спокойно, казалось, они «себе на уме» — Адаму в открытую не перечили, но и не было видно, чтобы слишком поддерживали его.
Наконец Юзек, поборов страх перед Адамом, «раскошелился»: выдал мне по моей просьбе некоторые лекарства и простейшие перевязочные средства. Я их тут же распихал по карманам и в первый вечер переправил на лагерь. Маленькая деталь: при выходе из ворот ревира не должны карманы отдуваться, а шаг — казаться поспешным. В противном случае это может привлечь внимание неусыпного стража ворот, пфертнера, и тогда… Мы так и не знали, кто он.
Время от времени Юзек выдавал мне из шкафа то, что я просил — колебался, но выдавал.
Время шло. Красная армия вышла на реку Прут, были освобождены Севастополь и Одесса. На радостях Эмиль Зоммер проявил неожиданную инициативу, распорядившись в воскресенье провести на блоке 27 медицинское обслуживание заключенных, которых об этом заранее известили. Это было смелым и внеплановым мероприятием. К нему привлекли весь медперсонал ревира и меня, как «студента-медика». Я не растерялся и на ходу усвоил элементарные приемы врачевания. С армейской службы я вынес определенные знания, как оказывать первую медицинскую помощь и в том числе как делать перевязки.
Люди из лагеря шли непрерывно. Почти у каждого заключенного были очаги фурункулеза разной сложности, глубокие гнойники и язвы, кровоточащие ссадины. От этого «букета» я и сам не так давно избавился.
В качестве препаратов применялись «зеленка», ихтиоловая мазь, йод, порошковый дерматол и другие лекарства. Перевязывали бумажными бинтами. Раны обмывали специальным раствором, имевшим дезинфицирующие свойства. Самые тяжелые раны и язвы, как всегда, у французов и итальянцев — они смотрели на нас как дети, с мольбой.
Мое рабочее место было рядом с Юзеком. Он помогал советами и успевал пристально наблюдать за мной. Он видел, как я стараюсь не уронить марку блока 29, самого престижного на ревире. Юзек остался мной доволен: «А ты не только пол хорошо драишь, но и перевязывать можешь. Пся крев, холера ясна!» После этого его отношение ко мне резко изменилось.
Так, случайно я приобрел еще одного друга, по натуре более сложного, чем испанцы, но необходимого и доброго.
Впоследствии, помогая набивать мои карманы лекарствами, Юзек показывал глазами на лежащих в штубе больных и с тоской в голосе умолял меня забирать не все, а оставить что-нибудь и для них. Вопрос с лекарствами с повестки дня был снят.