Я ничем не лучше фей. И они, и я убиваем ради облегчения на мгновение. Но как я могу признаться в таком Киарану? Теперь я живу только для охоты. И дело не просто в выживании или мести — для меня это тоже стало одержимостью, зависимостью.
Закрыв глаза, я могу с легкостью представить поток силы, стремящийся сквозь меня, поразительное блаженство ощущений в первые несколько секунд после смерти фейри. И вот оно — тот же сильный пульс крови в моих венах, электрический ток, от которого все волоски на теле становятся дыбом. И ощущение легкости, словно я вот-вот воспарю над землей.
Но в этот раз, клянусь, я могу слышать, как мама мурлычет что-то себе под нос, как она часто любила делать. Меня захватывает воспоминание, мягкий звук ее голоса, и сила, что струится сквозь меня, так сильна, что от нее болит в груди.
Я бормочу, улыбаясь:
— Жаль, что ты ее не слышишь.
Смешная реплика, но слова слетают с моего языка почти без сопротивления. Пение так убаюкивает, что я могу заснуть прямо здесь, на пляже.
— Кого не слышу?
Я ложусь щекой на колени и игнорирую его. Мне жизненно важно удержать это воспоминание — я боюсь, что если упущу его, то забуду звук ее голоса.
— Кэм! — рявкает Киаран, хватая меня за плечи.
Легкий воздушный смех вдребезги разносит мое спокойствие. Рот наполняется жутким привкусом железа и крови, которыми словно забили мое горло. Я кашляю, давлюсь и отталкиваю Киарана, чтобы стошнить на песок. Выходит одна слюна.
— Кадамах, — произносит знакомый серебристый голос. — Я знала, что найду тебя здесь.
Она снова смеется.
— И ты привел с собой свою Охотницу.
Я замираю. Кровь в моих венах превращается в лед, и я не могу дышать. Я снова девочка, которой была раньше, слабая и беспомощная. Тело моей матери лежит на мостовой. Мои руки покрыты кровью, и я не могу от нее избавиться, я тру и тру, но она не отходит, и платье испорчено, и я запятнана, и алый идет тебе больше всего алый идет тебе больше всего алый идет тебе…
— Нет! — рычу я.
Не это. Меня туда не затянет. Я не стану снова той слабой девчонкой. Я пытаюсь выбраться из воспоминаний, но хватка памяти сильна, все так реально и свежо, повторяется снова и снова, и я никак не могу с этим справиться. Затем видение исчезает, сразу и полностью, так быстро, что я ахаю от неожиданности.
— Так вот ты кто, — говорит baobhan sìth так тихо, что я почти не слышу ее. — Ты в родстве с Охотницей, которую я убила в прошлом году.
Киаран поднимается.
— Что тебе нужно, Сорча?
Он знает ее, как знал последнего алого колпака. Я говорила ему, что ищу baobhan sìth