Очаровательно улыбаясь, я машу ей. Если бы я в нее плюнула, она выглядела бы менее потрясенной.
— Думаю, она злится на меня.
Я улыбаюсь Кэтрин.
— Ты пропустила пять танцев! Конечно, она злится на тебя. Надеюсь, твоя мигрень этого стоила.
— Так и есть, — отвечаю я.
Кэтрин рассматривает мои волосы, лицо, изучает нелепо повязанную ленту на лифе.
— Прости за прямоту, но выглядишь ты ужасно.
Я беззаботно машу рукой. Парикмахерское искусство в число моих талантов не входит. Как, по-видимому, и завязывание лент в попытке спрятать свои раны.
— Какие ужасные слова! — говорю я. — А что, если я только что избежала затруднительной ситуации?
Кэтрин вновь оглядывает меня с головы до ног.
— С большим трудом, полагаю.
— Твоя вера в меня окрыляет.
Я осматриваюсь. Никто не обращает на нас внимания. Некоторые пары собираются выходить из залы, решив, что вечер окончен.
— Смотри, больше никто не заметил, что я выгляжу как-то не так.
— Они просто осоловели от пунша. Кто-то, должно быть, разбавил его большим количеством спирта.
Так вот почему автоматы для пунша были пусты!
— Не могу поверить, что пропустила это, — говорю я. — Как досадно!
— Не меняй тему. Расскажи, что произошло.
— Ладно, хорошо. Это был фейри. — Я решаю поделиться долей правды, просто чтобы увидеть ее реакцию. — Один из самых мерзких. Вроде тех чудовищ под кроватью, которых ты боялась в детстве.
— Хорошо, — сухо отвечает Кэтрин, — можешь не рассказывать. Но на ленч я требую дополнительные сандвичи в качестве компенсации за то, что половину вечера провела без тебя. Ты оставила меня одну.
— Договорились.
После несколько затянувшегося прощания леди Кэссилис с друзьями она, Кэтрин и я садимся в летательный аппарат, который должен за час перенести нас домой из поместья Хепбернов, находящегося за городом. Кэтрин пытается вести непринужденную беседу, но в конечном счете сдается. Леди Кэссилис всю поездку хмуро смотрит в окно. Тишину нарушают гул мотора и хлопанье крыльев экипажа, пока мы летим сквозь плотные облака.
Когда мы приземляемся на площади Шарлотты, в экипаже все еще царит тишина. Водитель леди Кэссилис спрыгивает на землю, помогает мне спуститься и закрывает за мной дверцу. Леди Кэссилис слегка приоткрывает окно и кивает мне с молчаливым неодобрением. Очевидно, она не простила меня.
Я киваю в ответ и — как мелочное создание — улыбаюсь только Кэтрин.
— Доброй ночи, Кэтрин.
— Увидимся во время ленча, — отвечает Кэтрин. — Хороших снов.
Леди Кэссилис фыркает и захлопывает окно.
Водитель и я выходим на дорожку, ведущую к моему дому. Высокое белое здание в неоклассическом стиле, шестое из самых больших резиденций в нашем квартале. Девять окон украшают его фасад — что служит моему отцу поводом для немалой гордости, несмотря на то, как чертовски высок налог на окна в этом округе, — с каменными колоннами, обрамляющими шестерку верхних окон. Внутри темно, разве что из-под занавесок в вестибюле пробивается серебристый свет.