Киаран отпускает мои волосы.
— Ты проиграла.
Я понимаю это в ту секунду, как он отступает. Тепло его тела исчезает, и сквозь мокрую от дождя одежду проникает холод.
— Ты сжульничал.
Его губы изгибаются в улыбке, которая обещает так много того, чего я не хочу сейчас себе представлять.
— Ты действительно собираешься полагаться на этот аргумент?
— Ты воспользовался своими силами.
Клянусь, я была почти очарована. Эта отвратительная штука случается с людьми, которые оказались в присутствии daoine sìth. Они становятся околдованными, убаюканными силой и достаточно податливыми, чтобы исполнять все желания фейри. Я лучше умру, чем позволю этому случиться.
— Даже если так, я не управлял тобой, Кэм. Ты уступила. — Он наклоняется ближе и шепчет: — Или я неправильно понял тот наклон шеи?
Черт бы его побрал! Мое лицо горит. Как унизительно!
— Еще раз. — Я вскидываю подбородок. — Я вызываю тебя еще раз, МакКей!
Я побью его без чертополоха. Если придется, я буду драться, пока не закончатся силы.
Долгое время Киаран смотрит на меня. И говорит:
— Твоя губа кровит.
После чего поворачивается и шагает в другой конец дворика. Проклятье!
— Подожди! — Я вытираю рот рукавом и иду за ним, но он не останавливается. — МакКей, мы не закончили.
Он наклоняется и поднимает с земли подвеску с сейгфлюром. Я слышу, как он резко втягивает воздух, когда отдает ее мне.
— Вот. — Когда я не сразу забираю ее, он хмурится. — Ты сердишься.
— Я не сержусь. — Хотя именно это я и делаю.
— Кэм, возьми этот проклятый чертополох, пока он не прожег мне руку насквозь.
Я забираю чертополох. Обожженная кожа на его ладони видна лишь мгновение, затем он быстро прячет руки в карманы брюк.
— Будь я бессердечной, обмотала бы чертополох вокруг твоей шеи, когда прыгала на тебя.
Рот Киарана изгибается в легкой улыбке.
— Сделав так, ты могла бы выиграть.
Мы в полной тишине выходим из дворика и возвращаемся к Центральной улице. Я сдерживаю дрожь. Теперь, когда возбуждение прошло, холодный ветер пронизывает мою мокрую одежду.
Сейчас на улице совершенно безлюдно, тихо. Несколько газовых фонарей потухли, и дорога впереди нас теряется в темноте. Порывы ветра, пронзительно воя, проносятся по собору, когда мы проскальзываем мимо, на лестницу к Каугейт.
— Не люблю, когда ты это делаешь, — тихо говорю я.
— Что?
— Забираешь сейгфлюр.
Он не удостаивает меня взглядом.
— Я знаю.
— Особенно когда я близка к победе.
— Напротив, — спокойно говорит он. — Именно тогда его и нужно забирать.
Я сжимаю зубы. Ненавижу быть без ожерелья: тогда я уязвима, как лорд Хепберн. Киаран показал это в переулке.