«Когда-то неграмотные турецкие крестьяне разбивали древнегреческие мраморные статуи, чтобы строить дома. Тот же клинический случай. С другой стороны, деревне еще повезло, что никто не сумел прочитать содержимое».
– А теперь расскажите нам, откуда вы их взяли, – вмешался скелет, мельком просмотрев листы.
– Э-э, я ж ничего плохого не хотел-то. Мне их Салта, женка нашего кузнеца, принесла, сказала, вроде как он их для растопки использовал, – всполошился голова.
На лице Эллис застыло самое холодное и пугающее выражение, которое видел Александр.
– Нам придется учесть ваше пренебрежение историческими документами и полное невежество, а теперь, если хотите хоть как-то облегчить свою участь, расскажите все, что знаете.
И, удовлетворенно глядя на трясущегося от страха старосту, Александр приготовился выслушать новую историю.
Тем временем спорщики возле управы уже перешли от слов к делу, используя в качестве аргументов кулаки.
Обойдя увлеченных зрителей, Александр вместе с товарищами двинулся вдоль плетней, по направлению к кузне, пока не услышал нарастающие тяжелые удары. В пышущем жаром помещении работали два мокрых от пота сельчанина. Старший ударял легким молотом по раскаленной заготовке, и следом обрушивался мощный удар тяжело дышащего молотобойца.
Эллис пришлось выразительно прокашляться, чтобы кузнец заметил ее присутствие.
– Мы посланники Ордена, у нас есть к тебе пара вопросов о найденных тобой бумагах!
– Мы тут работаем с материями посолидней, – кузнец подал знак помощнику выйти. – Насчет всяких бумажек – это вы к голове.
– Я сегодня уже порядком подустала от всяких историй. Тебя уже заложили с потрохами, так что выкладывай всю правду. Или доверим вести допрос брату-инквизитору? – предложила девушка. Мидас, как по команде, плотоядно улыбнулся. – Включая особые методы, – добавила Эллис, заставив мастера вздрогнуть.
– Эй, да я в жизни к нечистой волшбе не притрагивался, – попятился кузнец. – Спроси кого угодно, все подтвердят: я честный малый.
– А знаешь, вот нацепим на тебя кандалы, так они все такого порасскажут, лишь бы самим на твоем месте не оказаться, – покивал Сол. – Что и скот ты изводил, и урожай губил, и молоко по твоей вине скисало.
Участвовать в этой сцене Александр не стал, благо желающих заставить кузнеца признаться хватало. На миг он представил их в роли настоящей инквизиции: толстяка Мидаса – в одеяниях монаха, скелета – в шапке палача, – и с трудом сдержал улыбку.
– Или устроим проверку тебе, как колдуну. Свяжем да бросим в воду, коли выплывешь, значит, нечист на руку, – поведала мастеру Эллис. – Ну а утонешь – все обвинения снимем, да. Мы же не звери какие, букве закона следуем!