Когда я увидела, как она разлетелась вдребезги, я пришла в бешенство и, к сожалению, начала кри чать, как маньяк. Он же побежал в свою комнату и хлопнул дверью.
После того как моему мужу удалось склеить вазу, а гнев по прошествии некоторого времени улегся, я пошла к сыну и постучала в дверь. Когда он спро сил: «Что?» — я узнала у него, могу ли я войти и есть ли у него время поговорить.
Он посмотрел на меня с благодарностью и ска зал: «Да!» Такое ощущение, что одно мое присут ствие убедило его в том, что я все еще люблю его и воспринимаю как человека, а не как неуклюжего неуправляемого ребенка.
Я начала с того, что спросила его, что он чувству ет, когда так злится. Он сказал мне, что хочет уда рить кого-нибудь или разбить что-нибудь, носиться вокруг и как можно сильнее швырять вещи. Я рас сказала ему, что, когда он ведет себя подобным образом, мне хочется пойти в его комнату, взять его любимую игрушку и сломать ее. Затем мы по смотрели друг на друга с таким выражением, как будто сказали «Хм».
С ручкой и бумагой в руке я спросила его, можем ли мы придумать какие-то способы показывать злобу или избавляться от нее так, чтобы мы оба могли с этим мириться. Он дал мне несколько вариантов:
«Папа может повесить боксерскую грушу.
Повесить что-нибудь на стену, чтобы я туда кидал мячиком.
Подвесить пуф.
Включить радио на полную громкость.
Сделать турник.
Бить меня по голове подушкой.
Хлопать дверями.
Активно прыгать на полу.
Прыгать по кровати.
Включать и выключать свет.
Выйти на улицу и десять раз обежать вокруг дома.
Рвать бумагу.
Щипать себя».
Я не произнесла ни слова, но все записала. Ин тересно, что после того, как он произнес такие вещи, которые, как он знал, ему бы не разрешили делать, он слегка посмеивался, давая мне понять, что это то, чего он бы на самом деле хотел.
Перечитав список, я убрала некоторые пункты и объяснила ему, почему они не нравятся мне. Мы оставили четыре возможности.
Папа потратит определенное время на то, чтобы починить и повесить боксерскую грушу.
Мы повесим турник в проеме его двери.
Он будет бегать вокруг дома только в дневное время.
Когда мы обсуждали его желание рвать бумагу, я сказала:
— С этим только одна проблема.
Он ответил:
— Да, я знаю. Я ее потом подберу!
К этому моменту мы уже сидели близко, слегка касаясь друг друга, и спокойно разговаривали. В кон це концов я сказала ему:
— Я бы хотела добавить только одну вещь, и это то, что всегда доступно тебе, когда тебя переполняет злоба.
— Я могу поговорить об этом, — тут же сказал он.
Мы оба легли спать, чувствуя себя отлично».