И вновь продолжим знакомство с событиями конца 1974 года.
В дни, когда умерла Фурцева, в Москву приехала Марина Влади. Супруг встретил ее как ни в чем не бывало, даже не заикнувшись о том, что совсем недавно жаловался друзьям на свои «несвободные отношения» с женой-иностранкой. А все потому, что должен был прекрасно понимать, как может отразиться на его дальнейшем благополучии его разрыв с Влади — распад такой агентурной суперпары был чреват отрицательными последствиями по всем направлениям: как по бытовым, так и по творческим. Да и пример Александра Галича незримо маячил перед глазами: оказаться без средств к существованию, да еще и выброшенным за кордон, где его мало кто ждал, Высоцкому явно не улыбалось.
Пробыв в Москве пару недель, Влади улетела в Париж, чтобы к Новому году снова быть в Москве. Здесь она частый гость и ни в чем не знает отказа; напомним, что в 70-е ОВИР выдаст ей 72 въездные визы в СССР — в среднем по 6 раз в год!. Кстати, прилетела Влади в роскошной норковой шубе стоимостью не в одну тысячу советских рублей. А ведь совсем недавно, летом 1974 года, ее, как мы помним, обокрали подчистую, вынеся из парижской квартиры не только драгоценности, но и меха. Однако почти все украденное быстро оказалось возмещено новыми покупками и подарками, которые ей, видимо, преподносили состоятельные люди из ближайшего окружения, вроде того же Бабека Серуша.
21 января 1975 года Высоцкий и Влади отправились на прием к новому министру культуры СССР Петру Демичеву — как мы помним, он сел в это кресло после того, как в конце октября прошлого года покончила с собой прежняя хозяйка Минкульта Екатерина Фурцева. Цель у визитеров была одна: сдвинуть с мертвой точки вопрос о выходе первого диска-гиганта Высоцкого, который должен был выйти еще в прошлом году: весной 74-го Высоцкий и Влади напели на «Мелодии» более двух десятков песен для этого «гиганта». Демичев принял гостей весьма радушно: усадил за стол и приказал своему секретарю принести чай и сушки — исконное угощение тех времен в начальственных кабинетах. Под этот чаек и полилась беседа, которая длилась около получаса. Говорили, естественно, об искусстве. Высоцкий, как бы между делом, стал сокрушаться о несчастливой судьбе спектакля Театра на Таганке «Живой»: дескать, в бытность министром культуры покойной Фурцевой ему никак не удавалось выйти в свет. Демичев спросил: «А кто играет Кузькина?». «Золотухин», — ответил Высоцкий. «Это хороший актер», — улыбнулся в ответ министр и пообещал лично посодействовать в выпуске спектакля на сцену; поскольку слово свое он не сдержит, можно сделать вывод, что ответ министра был продиктован лишь его желанием заболтать проблему.