— Маэстро, а маэстро, ты мне льстишь. Я ношу сорок шестой размер одежды, а ты, Васенька, размахнулся на пятьдесят второй.
— Будем считать, что этот портрет на вырост, — улыбнулся Василий. — Видишь ли, в настоящее время мои картины покупают шведы и финны. А «горячие скандинавские парни» желают видеть русских женщин такими… сочными, мясистыми и поджаристыми.
— Ну, что ж, приятного им аппетита! — иронично вздохнула модель. — Значит, мой прообраз уедет на берега Балтики? Жаль.
— Ничего, ничего! Пусть нашей красоты займут, коль своя в дефиците. Кстати, высокий процент красивых женщин свидетельствует о высоком потенциале нации. Когда красавицы иссякнут, нация вырождается. Или наоборот?.. У нас в этом плане все нормально. Вот, помню, в шестидесятые годы одна красавица на миллион случится, и то радовались. А теперь — о-го-го! — каждая десятая загляденье, а каждая сотая — просто богиня! Значит, еще поживем! Да ты не волнуйся, Наташенька, я могу и для тебя портрет написать… сорок шестого, натурального размера.
— Наташ, ты не расскажешь нам о себе, — подал голос Сергей. — Это помогло бы в создании образа.
— Ой, было бы о чем рассказывать! — воскликнула она. — Я обычная папина дочка, единственная и любимая.
— … Милая и веселая, — добавил Василий.
— … Капризная и избалованная, — продолжил Борис.
— А вот и нет, — улыбнулась она. — Отец у меня товарищ строгий, и воспитывал меня сурово. Времени свободного у меня почти не было. Зато я успела позаниматься гимнастикой, теннисом, верховой ездой и плаваньем. Еще меня заставляли много читать, зубрить языки, слагать стихи, вести дневник и учиться без троек.
— А молчать?..
— Могу неделями!..
— А водку пить?..
— Вообще-то не очень… Но, если родина прикажет — то конечно!
— А это… как его…
— Нет, нет. Этого нельзя. Я девушка воспитанная и папу слушаюсь.
— Молодец!
— Да я знаю… — вздохнула она и села в глубокое кресло Сергея. Несколько раз подпрыгнула, проверяя мягкость. — Кому только всё это надо?
— Нам! — рявкнули Василий с Борисом.
— Правда? Вы такие милые… А тебе, Сережа?
— И мне, конечно… — едва заметно улыбнулся тот. — Зря, что ли старалась и мучилась? Столько же трудов!
— А мы еще увидимся?
— Конечно, приходи. Видишь, ты здесь пришлась ко двору… студии.
Вздохнув, девушка забралась обратно на подиум. Мужчины заняли рабочие места. Через полчаса, проведенные в молчании сторон, Борис спросил:
— А какими, Наташа, мы тебе показались?
— Василий — добрый, ты, Борис, — девушник, а Сережа — гений.
— Гм-гм! — возмутился поэт.
— Все правильно, — подтвердил художник.