— Давай… расслабься, — предложил он миролюбиво. — Мы ведь компаньоны.
— Да? Я никогда не считала тебя своим компаньоном, — спокойно ответила она.
— В любом случае, детка, ты знаешь, как я к тебе отношусь… Но дело есть дело. У нас не государственная контора, здесь нельзя уволиться по собственному желанию. Кроме того, ты мне должна…
Она выставила ногу вперед и сунула руки в карманы джинсов. Это уже походило на вызов!
— С чего это?
— Сейчас напомню. Год назад ты провалила операцию. Васло убит, триста тысяч пропали, — он, наконец, совладал с собой и уперся в нее властным взглядом, — триста тысяч долларов. Самое печальное, что это были МОИ доллары! — закончил он, сорвавшись на фальцет.
— Лева. — Она утомленно вздохнула и произнесла, растягивая каждое слово: — Ты прекрасно знаешь, что Васло я нашла уже мертвым и без денег.
— Пусть так, — проговорил Лев запальчиво, — но ведь это твоя версия. Почему я должен верить, а? Может, ты его шлепнула, а доллары прикарманила? — Он неожиданно успокоился, словно потерял к ней всякий интерес, и принялся внимательно изучать огромный золотой перстень на своем безымянном пальце. — Очень удобно порвать со мной сейчас, когда у тебя на руках мои денежки. Не так ли? На что ты собираешься жить, если ты такая честная?
Она передернула плечами:
— Ты сам мне платил за работу. Чего же теперь спрашивать, откуда у меня деньги?
— Дельная вещица, а? — Он покрутил пальцем в лучике света, блеснув бриллиантом.
— Что тебе нужно?
— Я хочу получить свои деньги. Пятьсот тысяч… — Бодров взглянул на нее цепко, по-кошачьи.
Но выражение ее глаз осталось неизменно холодным.
— Ты спятил.
— Нет, я не спятил.
— Это прозвучало как-то неубедительно.
— Я знаю, что у тебя нет таких денег. И не надо на меня так смотреть. — Лев почувствовал, как легкий холодок пробежал по спине. Ему не хотелось признаваться в том, что он боится эту нахальную девчонку. Боится до злости. Уж лучше бы она валялась у него в ногах, молила отпустить, просила о прощении. Так нет же! Будет стоять и препираться! Из-за ее глупой строптивости он чувствует себя трусом. Лев глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и продолжил: — Но ты можешь их заработать.
— Я сказала, что ухожу.
— А я сказал, что ты уйдешь только тогда, когда я соглашусь тебя отпустить! — сурово проговорил он, пытаясь сохранить остатки самообладания. — Пятьсот тысяч «зеленых»!
— С чего это вдруг такие комиссионные? — осведомилась она, улыбнувшись одним ртом.
— Триста за Васло. — Буров неожиданно расслабился, откинувшись на спинку кресла. Он понял, что уже переломил ее. Деваться ей все равно некуда. Как тут ни выпендривайся, как ни стреляй своими адскими серо-зелеными глазищами, он — сила, несокрушимая сила. От этого не уйдешь. За ним куча ребят с автоматами. И каких ребят — сущих головорезов! (На этой жизнеутверждающей мысли Лев поморщился, вспомнив тупые лица своих подопечных.) Но как бы там ни было, тощей девушке не тягаться с его парнями. Она умна и нахальна, зато их много. Губы Бодрова растянулись в улыбке. Он почувствовал себя Наполеоном в лучшие дни его карьеры и уверенно заключил: — Остальные двести тысяч — в качестве компенсации за моральный ущерб. Все-таки я теряю ценную сотрудницу. Видишь, все справедливо.