Пришел я вечером с работы и увидел на крыльце своего дома человека, который на специальной парилке вскрывал мои письма.
— Эй, подонок, что тут делаешь? — крикнул я.
Он достал бумажник и похвастался удостоверением.
— Я из Центрального разведывательного управления и как раз проверяю, не получаете ли вы писем из‑за «железного занавеса».
— Ты не имеешь права вскрывать чужую корреспонденцию. Это же противозаконно!
— Иногда в, нашей профессии приходится заниматься и противозаконными делами, чтобы узнать, кто планирует ниспровержение наших устоев, — возразил он.
— Какое это имеет отношение к моей корреспонденции. И почему ты вскрыл письмо от моей тещи?
— А как нам узнать, что оно от тещи?
— Это же указано прямо на конверте! — запротестовал я.
— Ага! Вы говорите, что оно от вашей тещи, а как мы знаем, переписка с агентами всегда ведется через тещу.
— Вы попираете мои конституционные права! — снова запротестовал я.
— Если б не наша бдительность, у вас не было бы вовсе никаких конституционных прав. Долго ли в стране просуществовала нынешняя форма правления, если б мы не нарушали законов во имя национальной безопасности?
Как раз в это время к дому подошел человек с длинной лестницей.
— А вы, черт возьми, откуда взялись? — спросил я сердито.
Он извлек свой бумажник и показал удостоверение, пробурчав:
— Федеральное бюро расследований.
— Где же вас так долго носило? — полюбопытствовал я. — Послушайте, хочу, чтобы вы арестовали этого типа за то, что вскрывает мою почту.
— Не могу этого сделать, — сказал он, приставляя лестницу к окну моей спальни. — Меня прислали сюда, чтобы проникнуть в ваш дом и выяснить, не собираетесь ли вы свергнуть правительство.
— У вас есть ордер на обыск?
— Еще чего! Потому‑то я и лезу в ваш дом тайком. Подайте‑ка, пожалуйста, мой саквояж с инструментами для взлома.
— Кто дал вам право врываться в мой дом?
— Это не совсем законное право. Если хотите, то можете именовать такое вторжение «прецедентом». Покойный директор ФБР Эдгар Гувер — мир праху его — решил, что законы против подрывных элементов слишком мягки. Так вот, ради сохранения справедливой системы в нашей стране, которой могут угрожать коммунисты, он разрешил нам вторгаться в дома наших граждан.