Но сейчас это было уже не важно. Ни тревожное видение, ни происшедшее с отцом на веранде, ни то, что случилось с ней позже, когда она обернулась, а он стоял в дверях спальни, – все это уже не имело значения. Все это – только воспоминания о давнем прошлом… и совершенно не связано с тем, что с ней происходит сейчас.
Похоже, я влипла. И очень серьезно влипла.
Джесси откинулась на подушку и снова – в который раз – уставилась на свои руки, прикованные наручниками к кровати. Она чувствовала себя вялым беспомощным насекомым, попавшим в паутину, причем паук уже успел впрыснуть в нее свой яд. Сейчас ей не хотелось уже ничего: только опять погрузиться в глубокий сон, на этот раз – без сновидений, если такое возможно, и оставить в другой реальности бесчувственные колодки рук и саднящее жаждой горло.
Но чудес не бывает.
Где-то совсем рядом раздавалось монотонное, усыпляющее жужжание. Сначала Джесси решила, что это будильник. Потом, подремав пару минут с открытыми глазами, она подумала, что это детектор дыма. Последняя мысль на мгновение вспыхнула надеждой, но тут же погасла, вернув Джесси к реальности. Она поняла, что жужжание совсем не похоже на детектор дыма. Оно напоминало… ну…
Это мухи, разве не ясно? – устало сообщил голос, который «сказал, как отрезал». – Помнишь летние игры? А это команда «Осенние Мухи». У них сейчас как раз проходит ежегодный чемпионат по бейсболу на теле Джералда Берлингейма, выдающегося адвоката и известного любителя секса с наручниками.
– Господи, мне надо встать, – хрипло сказала Джесси и сама не узнала свой голос.
Какого черта? Что все это значит? – подумала она. И ответ на этот вопрос – слава Богу, нормальный, а не какая-нибудь очередная ерунда – окончательно пробудил ее от сна. Дело в том, что она не хотела просыпаться, но в голове билась мысль, что лучше все-таки очнуться и принять реальность такой, как она есть. Необходимо приложить все усилия и освободиться, пока она в состоянии делать хоть что-нибудь.
Для начала было бы очень неплохо размять затекшие руки. Если удастся, конечно.
Джесси посмотрела на правую руку. Потом повернула голову и посмотрела на левую. Что-то хрустнуло в районе шеи, словно, пока она спала, позвоночник превратился в ржавый металлический стержень. Джесси с удивлением обнаружила, что теперь рассматривает свои руки совсем по-новому, словно это были и не ее руки, а образцы мебели в демонстрационном зале – вещь, совершенно отдельная от нее, Джесси Берлингейм. Что в принципе неудивительно. Ведь почти до самых плеч ее руки совсем ничего не чувствовали.