Джесси прекрасно знала, что это правда. Это будет всего лишь нелепый несчастный случай. Обычно люди читают о таких происшествиях за завтраком, в недоумении качая головами. Чья-нибудь жена скажет: «Послушай, дорогой!» – и прочтет заметку мужу, который занят поеданием грейпфрута. Просто нелепый несчастный случай… только на этот раз все происходит с ней. Ее сознание продолжало настаивать, что нет, так не будет, это просто ошибка – вот только в ее ситуации это было совершенно неуместно. Поблизости не было отдела жалоб, где можно было бы объяснить, что это Джералд затеял игрища с наручниками и что было бы справедливо ее освободить. И если она собирается исправить эту ошибку, то все придется делать самой.
Джесси закрыла глаза, прочистила горло и произнесла в потолок:
– Господи Боже, ты меня слышишь? Не уделишь мне минутку внимания? Я влипла в историю, мне очень страшно, пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда. Я… эээ… Я… ээээ… умоляю Иисуса Христа… – Она старалась как можно тщательнее подбирать слова, но в голову шла лишь молитва, которой ее научила Нора Кэллиган. Молитва, которую знал и использовал всякий мелкий торговец или новоиспеченный гуру: «Господи, дай мне силы, чтобы принять то, что я не могу изменить, мужество – чтобы изменить то, что могу изменить, и мудрость – чтобы отличать одно от другого, аминь».
Ничего не случилось. Джесси не чувствовала ни снизошедшей силы, ни мужества, да и мудрости определенно не прибавилось. Она по-прежнему оставалась лишь женщиной, прикованной к кровати, как цепной пес – к своей будке. У нее умер муж, а руки затекли так, что уже ничего не чувствовали, и, по всей видимости, ей суждено было умереть… всеми покинутой… как собаке, забытой на пыльном заднем дворе, чей пропойца-хозяин отбывает тридцатидневный срок в окружной тюрьме за вождение в нетрезвом виде.
– Пожалуйста, пусть мне не будет больно, – произнесла она низким дрожащим голосом. – Господи, если мне суждено умереть, пусть это будет быстро и безболезненно… я так боюсь боли.
Думать о смерти сейчас более чем неуместно, лапуля. – Рут замолчала, но потом добавила: – Хотя, если по здравом размышлении, то о чем еще думать в такой ситуации.
Да, с этим вряд ли поспоришь. Думать о смерти – затея действительно неудачная, но что еще остается делать?
Жить, – ответили Рут и примерная женушка в один голос.
Ну хорошо, ладно. Жить так жить.
Стало быть, мы опять возвращаемся к онемевшим рукам.
Они ничего не чувствуют, потому что я провисела на них всю ночь. И до сих пор, кстати, вишу. Поэтому перво-наперво нужно снять с них нагрузку.