Почти полминуты она рассматривала свои руки – левую-правую, левую-правую, – как человек, наблюдающий за партией в настольный теннис. Потом сделала глубокий вдох, запрокинула голову и пронзительно закричала. Слабость вновь накатила волной черноты – злобной, громадной и гладкой, – но Джесси просто ее не заметила. Она продолжала кричать. Ей казалось, что у нее просто нет выбора: или кричать, или умереть. В этом пронзительном, режущем вопле явно сквозило безумие, но в основном это был торжествующий крик победы. В двухстах ярдах от домика, в лесу у начала подъездной дорожки, бывший Принц поднял голову и с опаской взглянул на дом.
Джесси казалось, что она никогда уже не сумеет оторвать взгляд от рук. Никогда не перестанет кричать. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного, и где-то в глубинах сознания родилась шальная мысль: Это лучше, чем секс. Будь секс хотя бы наполовину таким же классным, все бы трахались прямо на улицах… и ничто бы им не помешало.
А потом ей просто не хватило воздуха. Ее качнуло назад. Она попыталась схватиться за перекладину в изголовье кровати, но промахнулась и упала на пол. Уже в падении она осознала, что какая-то ее часть по привычке ждала, что цепи наручников удержат ее и не дадут упасть. Очень забавно, если подумать.
Падая, Джесси задела открытую рану на внутренней стороне запястья. Боль пронзила всю правую руку, прожгла как огнем. Джесси опять закричала – на этот раз только от боли, – но тут же умолкла, почувствовав, что теряет сознание. Она открыла глаза и уставилась на изуродованное лицо мужа. Джералд смотрел на нее мертвым взглядом, в котором застыло бесконечное удивление: Со мной не должно было это случиться. Я – преуспевающий адвокат, у меня отдельный кабинет. А потом муха, которая чистила лапки на верхней губе Джералда, заползла ему в ноздрю, и Джесси резко отвернулась и так приложилась затылком об пол, что из глаз посыпались искры. Когда она снова открыла глаза, ее взгляд наткнулся на спинку кровати в тошнотворных кровавых подтеках. Еще пару секунд назад она стояла вон там, у кровати. Ну да, конечно, она там стояла… но сейчас в это как-то не верилось. С пола эта гребаная кровать казалась примерно такой же громадной, как Крайслер-билдинг.
Вставай, Джесс! Это была Малыш, которая снова орала своим настойчивым пронзительным голосом. Если эта малышка с ангельски милой мордашкой хотела чего-то добиться, она становилась настоящей стервой.
– Нет, не стервой, – поправилась Джесси вслух и закрыла глаза. Уголки рта тронула мечтательная улыбка. – Скрипучим колесом.