– …в этом вопросе позиция штата остается непреклонной, ваша честь, тем более что есть прецеденты… Кастонгай против Холлиса…
Еще ближе. И вот уже судебный пристав глядит на нее с подозрением, но потом расслабляется, когда Джесси приподнимает вуаль и улыбается ему. По-прежнему глядя ей прямо в глаза, судебный пристав отставляет большой палец в сторону Жобера и едва заметно качает головой. В своем теперешнем состоянии крайнего возбуждения и обостренного восприятия Джесси сразу понимает, что он хочет сказать этим жестом: Держитесь подальше от этого тигра, мэм. Как бы он не зацепил вас когтями. Но потом пристав совсем уже расслабляется, когда видит, что ее догоняет Брендон – этакий благородный рыцарь при прекрасной даме, – но он явно не слышит, как Брендон рычит ей в ухо:
– Опусти вуаль, Джесси, черт побери, или я сам ее опущу!
Она не просто его не слушает, она на него даже не смотрит. Она знает, что это пустые угрозы: он не будет устраивать сцен на людях; наоборот, всеми силами постарается этого избежать. Но в любом случае ей все равно – даже если бы он и устроил сцену. Ей очень нравится Брендон, действительно нравится, но она никогда больше не будет делать что-то в угоду мужчине – лишь потому, что он ей говорит, чтобы она это сделала. Она смутно осознает, что Брендон шипит на нее, что судья все еще шепчется с адвокатом защиты и окружным прокурором, что судебный пристав опять впал в полудрему и взгляд у него стал отсутствующим и сонным. На губах Джесси застыла милая улыбка, которая обезоружила судебного пристава, но сердце колотится так, словно оно сейчас выпрыгнет из груди. До перегородки остается два шага – два маленьких шага, – и теперь Джесси видит, что Жобер не пишет в блокноте. Он рисует. Голого мужика с эрегированным членом размером с бейсбольную биту. Мужик на рисунке наклонил голову и отсасывает сам у себя. Джесси хорошо виден рисунок, но лица художника не видно – только часть бледной щеки и прилипшая к ней влажная прядь волос.
– Джесси, не надо… – Брендон пытается взять ее за руку.
Но она вырывает руку, даже не глядя на Брендона. Все ее внимание сосредоточено на Жобере.
– Эй! – шепчет она ему. – Эй ты!
Ничего. По крайней мере пока – ничего. Ощущение нереальности происходящего накрывает ее, как волна. Неужели она это делает? Неужели все это происходит с ней?! Да и происходит ли что-нибудь, кстати? Ее как будто никто не видит и не замечает. Вообще никто.
– Эй ты, мерзавец! – Теперь чуть громче и злее. Она все еще шепчет, но это уже громкий шепот. – Пссс! Я к тебе обращаюсь!