Вечером, после того как просматривала все, что наработала за день и удаляла не получившиеся кадры, брала в руки графический планшет. Похоже, раньше мне ни с чем подобным работать не доводилось. Так что… Изучала мануал, пробовала разные кисти и набивала руку.
Так проходили дни.
За две недели мы с Яшкой успели полностью адаптироваться друг к другу. Ночью он спал на моей подушке или на толстом изогнутом дугой металлическом стержне, прикрученном к стене. Тут помог один из механиков с нижней палубы. А Док щедро выделил отрез плотной ткани, которую ящер не прорвал бы своими коготками, и мы этой тканью обмотали металл. Так что, если вдруг Яше становилось тесно со мной в постели, он уходил на этот обтянутый тканью полуобруч и спал, вцепившись в него всеми четырьмя лапками и обвив для надежности хвостом.
Надо сказать, что экипаж Яшку обожал и баловал безмерно. Меня тоже баловали, но его больше. Чем он бессовестно пользовался, выпрашивая что–нибудь вкусное или, если я была занята, просился «на ручки». И отбоя не было от желающих эти самые «ручки» предоставить в его распоряжение.
Командор заходил ко мне в мастерскую каждый день, пусть и ненадолго. Что ему было нужно, я не совсем понимала. Вероятно, проверял, какой из меня художник, и не уволить ли меня, пока не поздно. Он просто стоял за моим плечом, наблюдая за работой, или просматривал полностью готовые портреты девушек–рабынь. Никак не комментировал, чем жутко меня нервировал, ничего не спрашивал, только смотрел, а потом уходил.
Когда он заявился впервые, я занервничала, не зная какой дикой выходки ожидать на этот раз… Но Акир только осмотрел мой рабочий комбинезон художника, который к тому времени уже украсился несколькими яркими пятнами, так же внимательно взглянул на тоненькую шапочку, под которую я спрятала косу, свернутую в узел на затылке, после чего уделял внимание только моей работе. И так каждый день.
Но ко всему привыкают. Я тоже перестала дергаться во время молчаливого присутствия Акира и не обращала внимания, когда он покидал меня. Порой замечала, что снова одна, только спустя некоторое время после его ухода. А когда спустя тринадцать дней он внезапно заговорил во время моей работы, едва не вскрикнула от неожиданности. Заработалась и забыла, что командор за спиной. Стоит, молчит, работать не мешает, и ладно. И вдруг статуя заговорила… Завопишь тут…
— Алеся, ты уже закончила работу с портретами?
— Можно сказать — да, — ответила, как только перевела дыхание. — Можно было бы, конечно, еще с ними поработать, но времени на это уже нет, как я понимаю?