— Замолчи, Эрик! Итак, сэр Алексей, я красивая? — Гневно сверкая глазами, спросила она.
— Очень, — потупив глаза в пол, смущенно ответил Алексей.
— Все, третье условие выполнено. Жемчужину, братик, можешь оставить себе, а завтра же я еду к отцу и назову имя своего будущего мужа.
Алина обвела всех презрительным взглядом, резко развернулась и с гордо поднятой головой вышла. В комнате повисло неловкое молчание.
— Так на счет Алины — это не розыгрыш? — расстроено взглянул на меня принц.
— Нет, Ваше Высочество. К сожалению, Вы оказались правы, мой друг — действительно влюбленный идиот.
— Но раз все закончилось не так печально, как я думал, предлагаю всем снова выпить в знак примирения, — сказал Эрик и попросил Тирама разлить в стопки гномьей водки.
Выпив и помирившись, мы направились к выходу из палатки. Кстати, в качестве маленького подарка Эрик отлил в небольшой кувшин чистой воды и капнул туда несколько капель какой‑то настойки, сказав, что это нам лекарство на утро.
Попытавшийся выскочить наружу с нами, Оз был остановлен возгласом Эрика.
— Оз, а тебя я попрошу остаться! Нам нужно будет обсудить твои уникальные таланты, — сказал Эрик и с улыбкой кровожадного волка посмотрел на Оза, и тому пришлось вернуться. Проходя мимо меня, гневно сверкая глазами, Оз по мыслесвязи мне бросил:
— Ах ты ж маленький сученок! Да я тебе язык отрежу, да чтоб тебе ночью Якуба приснилась, конспиратор хренов!
А я лишь улыбался. Нет, а что, я, понимаешь, чуть ли не жизнью рисковал. А ему‑то всего–навсего ухи надерут, а потом еще и поблагодарят.
— Рома, — окликнул меня на выходе принц, — А все же почему операция 'Ы'?
— А чтоб никто не догадался, — сказал я, и мы с друзьями весело заржали.
Глава 7
Любовь зла, завалишь и козла
Проснувшись, я услышал конское ржание. Я лежал и не смел открыть глаза. Очень хотелось, чтобы все, что произошло со мной, оказалось всего лишь сном. И я сейчас лежу в спальнике в лесу, а по просеке рядом едет телега из деревни. Открыв один глаз, я увидел темный потолок палатки.
— Твою… — из моей груди вырвался стон разочарования.
— Что, тоже не приснилось? — неожиданно для меня раздался голос Толика.
— Да иди ты, — ответил я. Разочарование от того, что это не сон, смешивалось с жутким похмельем.
— Ну что, давай будить остальных? — промычал Толик, пытаясь открыть бутылку с минералкой.
— Давай, пусть тоже вкусят все прелести 'и где это я?', — ответил я, дожидаясь, когда Толик напьется и передаст бутылку мне.
Вот, казалось бы, четыре абсолютно разных человека, а при пробуждении почему‑то вспомнили одну и ту же маму. Наверное, это у нас в генах.