Меир в свою очередь ответила на множество вопросов об Англии. Да, часто идут дожди. Нет, они не выращивают рис. Образование и медицина бесплатные, но налоги высокие. Семьи редко живут под одной крышей, взрослые дети предпочитают жить отдельно от родителей. Хихикая и смущаясь, младшая девочка задала свой вопрос. Меир ответила, что не замужем. Разумеется, никто ничего не сказал о том, что в ее возрасте уже поздно искать мужа и рассчитывать на счастливый брак. Тактично промолчали. Выпили чай и доели пирог. Меир объяснила, зачем приехала в Кашмир. Когда она развернула шаль и разложила ее на полу, у каждого непроизвольно вырвался возглас восхищения. Шаль немедленно взяли в руки, начали рассматривать на свет, оценивая качество и исследуя знак производителя. Женщина что-то сказала, Мехран перевел:
— Это работа отца моего мужа. Я узнала бы его работу из тысячи.
В углу стояла прялка. Девочки перенесли ее ближе к матери, та достала корзину с белоснежными «облачками» сырой шерсти. Босые ноги стали нажимать на педаль, колесо закрутилось, из-под ловких пальцев женщины потянулась нить, тонкая, как паутинка. Мехран объяснил, что она каждый день продает килограмм готовой пряжи в его мастерскую, и красильщики и ткачи делают из этих ниток простую пашмину.
— А я думала, что в этом бизнесе работают только мужчины.
— Прядут в основном женщины. Расскажите им, как у вас оказалась эта шаль.
Мать продолжала работать, девочки сматывали готовую пряжу в клубки. Все внимательно слушали Мехрана, который переводил сказанное Меир. Она в двух словах поведала свою историю и потянулась к карману брюк. Меир достала конверт и вытряхнула на ладонь прядь волос. Женщины наклонились, чтобы лучше их рассмотреть. Волосы отливали медью, их невозможно было спутать с черными как смоль волосами местных жительниц. Меир показала им фотографию бабушки. Мама Мехрана постучала ногтем по фотографии и авторитетно заявила:
— Это Шринагар.
Она еще раз взглянула на знак мастера и отдала Меир шаль, после чего вернулась к работе. Она больше ничем не могла помочь, и Меир не сомневалась, что так и будет, но разочарование тем не менее больно кольнуло ее. Все замолчали. Единственным звуком в комнате был скрип мерно вращающегося колеса. Меир спрятала прядь волос и фотографию. А потом — наверное, из-за того что она постоянно думала о Беккерах, — Меир вспомнила о друзьях Бруно, чьи предки приняли христианство и переехали из Шринагара в Швейцарию. Может, в городе есть пожилые люди, которые помнят годы войны и миссионеров, работавших в то время?