На следующий день у Меир была экскурсия на фабрику, где обрабатывали пашм. Погода испортилась, солнце словно бы ушло из Леха вместе с Беккерами. Осенняя позолота поблекла, покрылась сизым налетом низких серых туч. Последние листья опадали с высоких тополей.
Из невзрачного и грязного фабричного строения вышел невысокий мужчина в бейсболке.
— Меня зовут Тинли. Я помощник менеджера. Чтобы увидеть, как сотворяется настоящее чудо, следуйте за мной, — пошутил он.
Они пересекли двор и подошли к сараю, стены которого были сложены из бетонных плит. Меир не совсем поняла юмор, но молча последовала за гидом. Внутри сарая она увидела четырех женщин, сидевших кружком. На головах у них были платки, рот и нос закрывали марлевые повязки. В середине круга возвышалась гора необработанного козьего пуха с кусками грязи, навоза и торчащими сухими ветками. Точно такой пух, подшерсток, Меир видела на плато. Этот пашм сюда привезли на грузовиках из далекого Чангтанга. Женщины руками разнимали комья пуха, удаляли грязь и раскладывали пашм по меньшим кучкам. Критерием сортировки являлся цвет — от бледно-серого до темно-коричневого. Здесь нечем было дышать, такая стояла вонь.
Тинли с сожалением покачал головой.
— Ничего не поделаешь. Здесь проходит процесс сортировки. Машина не умеет различать цвет, вот и приходится обрабатывать вручную. Но дальше у нас все механизировано. Высокотехнологичное современное производство. Пойдемте, посмотрите сами, — предложил Тинли.
Металлические двери отъехали в сторону, и Меир попала в фабричный цех. Еще в сортировочной она слышала гул машин, но и представить себе не могла, насколько огромны механизмы за дверью. Наверное, ярдов пятьдесят в длину, это был настоящий левиафан из конвейерных лент, маховиков, гигантских резиновых валов и баков, из которых вырывались мощные струи пара. В конце линии была сушильная камера, после которой пух становился мягче и чище, но все равно кое-где виднелись грубые волокна шерсти и грязь, намертво прилипшая к ним.
— Что дальше? — Меир покрутила в руках клочок очищенного пуха.
Впереди открылась вторая металлическая дверь. Волна теплого влажного воздуха с удушающим запахом мокрой шерсти окатила ее с ног до головы.
— Почему так жарко? И влажно? — еле выдавила из себя Меир.
— Это паровая камера, — с гордостью ответил Тинли. — Благодаря ей с материалом легче работать. Здесь удаляются волокна шерсти, видите?
Они заглянули в недра работающего механизма. С каждой стадией подшерсток — мягчайший пух, защищающий горных коз от гималайских холодов, — становился все мягче и белее, пока не был полностью очищен от всяких примесей. Линия конвейера заканчивалась еще одной сушильной камерой. Возле нее находился рабочий, который аккуратно складывал белоснежную воздушную массу, выходящую из пасти машины.