Все, кто слышал полковника, не сомневались, что сейчас будет объявлено о предании его суду военного трибунала, или еще что-то в этом роде, но то, что произошло, не ожидал, наверное, никто. Как полковник смог молниеносно выхватить свой пистолет? Видимо он еще в машине просчитал все свои действия, и поэтому заранее расстегнул кобуру. И хоть руки его дрожали, но импульс-приказ шедший от мозга был настолько силен: убей его, убей, чтобы выжить самому, чтобы не лишиться генеральской должности, чтобы не попасть под суд… убей, чтобы испугались другие и подчинились тебе… убей, убей…
Полковник выстрелил прямо в лицо старшего сержанта. Это случилось так быстро, что танкист даже не успел опустить руку. Он подался назад, но не упал, а рука по-прежнему словно одеревенев отдавала честь. То, что сержант не упал, совсем взбесило полковника:
- Сволочь!! Тебе мало, ещё получи, я тебя научу!!!- визгливо выкрикивал он, посылая пулю за пулей в широкую по молодецки развернутую вперед грудь…
Танкист сделал еще несколько шагов назад к танку, и, наконец, безвольно опустив руку, беззвучно упал на спину, причем его голова оказалась рядом с его же котелком, который он пару минут назад поставил на землю. Вокруг воцарилась тишина, в той степени, в которой была возможна, во всяком случае никто уже не ел, и никто ничего не говорил, не комментировал… Солдаты, видевшие много смертей, не могли поверить, что в относительно спокойной почти тыловой обстановке, полковник просто так убивает своего же старшего сержанта. Полковник уже не контролировал себя, он стрелял и стрелял, и когда танкист упал подскочил к нему, и оставшиеся в обойме патроны выпустил уже в лежачего. Танкист был мертв, но полковник не мог остановиться, он хотел еще ударить, унизить этого уже не подававшего признаков жизни человека. Увидел котелок с кашей стоявший возле головы убитого.
- Сволочь, жрать сюда приехал… я тебя накормлю… до отвала нажрешься,- с этими словами он ударом ноги опрокинул котелок на безжизненное лицо танкиста, и по всему собирался наступить на него и подошвой сапога размазать по нему кашу… Но тут… тут отчетливо, совсем близко не более чем в полутора двух километрах «заговорили» сразу несколько танковых орудий.
Полковник опустил уже занесенную ногу и настороженно прислушался. К нему от машины бежал майор-особист.
- Товарищ полковник! Это немцы! Надо скорее уезжать, они уже близко!
Слова майора моментально отрезвили полковника, он быстро спрятал пистолет в кобуру и, оглядываясь, поспешил к машине. Но быстро уехать не получилось. Пока эмка разворачивалась, потом буксовала в сырой колдобине… В это время башенный стрелок с мертвенно бледным лицом наклонился к своему лежащему товарищу, снял с его лица котелок, потом шлем с головы. Волосы убитого были льняные, а лицо… красивое лицо совсем еще недавно уверенного в себе молодого человека покрыла смесь крови и вареной гречки. Стрелок осторожно стал очищать это месиво с лица товарища и звать его: