Зайдя за профессором Амбридж в её кабинет, Гарри заметил, что ненавистное перо уже лежит на столе рядом с длинным куском пергамента.
— Вы знаете, что делать, мистер Поттер, — пропела Амбридж, жестом приглашая его сесть за стол. — Давайте-давайте, смелее.
Гарри удержал готовый вырваться стон, положил сумку на пол и сел за парту. Взяв перо, парень глубоко вздохнул, уже боясь того, что случится дальше. Сколько часов она продержит его сегодня? С большой неохотой Гарри прикоснулся кончиком пера к пергаменту и вывел “Я не должен лгать”. Слова красным застыли на бумаге... и на тыльной стороне ладони, будто были там всё время. Не обращая внимания на жгучую боль в руке, Гарри ещё раз написал “Я не должен лгать” — и еще большая боль прошила ладонь, а разрез на коже углубился.
А спустя час после начала отработки Амбридж заговорила.
— Мистер Поттер, — с печалью произнесла она. — Боюсь, у нас образовалась небольшая проблема. — Гарри остановился и поднял голову. — О, нет-нет, продолжайте писать, мистер Поттер, — приторным голосом промурлыкала Амбридж и снова подпустила в голос огорчения. — Я вожусь с вами, вожусь, но вы, похоже, не хотите ничего понимать. Вы продолжаете распространять ложь по всему замку. Иногда даже возникает мысль, а не крик ли это о помощи.
Профессор Амбридж посмотрела на свиток, который держала в руке, и медленно покачала головой.
— Мне кажется, всё началось ещё до вашего третьего курса и инцидента между Сириусом Блэком и вашим дядей, — задумчиво произнесла женщина. — Как мне стало известно, вы были чуть ли не преступником, когда жили у родственников. Постоянно приносили проблемы... начинали драки. Просто удивительно, но Вернон Дурсль был вправе применять любые средства, чтобы привить вам послушание.
Гарри резко вздохнул и застыл. Нет! То, что делал дядя Вернон, нельзя оправдать! Сириус, Ремус и все преподаватели в один голос уверяли его, что дядя Вернон был неправ, вымещая свою злость на ребёнке. Ни один взрослый не имеет права бить детей. Ремус неоднократно ему твердил об этом.
— Терроризировали родственников, угрожая им магией, мистер Поттер? — печально произнесла Амбридж. — И ещё удивляетесь, что они так к вам относились... Пишите-пишите, мистер Поттер, — она подождала, пока парень не начнёт выводить слова, и продолжила: — Возможно, именно из-за вас ваши родственники так ненавидят магию. По моим сведениям, они обеспечивали вас всем необходимым целых двенадцать лет, пока вы не обвинили своего дядю в жестоком обращении.
ОБВИНИЛ? Гарри отказывался верить своим ушам. Профессор Амбридж обвиняла его в страхе дяди Вернона и тёти Петуньи перед его “ненормальностью”. Это не так! Тётя Петунья завидовала сестре. И её возмущало, что та стала волшебницей. Тётя Петунья сама призналась в этом, когда Хагрид спас его в одиннадцатый день рождения!