– Но как же можно без рентгена? – спросил Эрнст Михайлович. – Как же ставить показания к операции? Как проводить дифференциальный диагноз между печеночной и почечной коликой?
– Вот так! Возьмите учебник пропедевтики и изучите его от корки до корки, – сказала Светка. – Пирогов как-то обходился без рентгена, а мы что, лохи? Глаза вам пока еще не выкололи и пальцы не отрубили, вот и работайте.
– Нет, главное, на рентген у них лимит есть, а на мою работу нет! – пылко возмутилась она.
– Пленка денег стоит, а ты за свою зарплату будешь вкалывать, пока не посинеешь, – сказала Вера.
– Боже мой, Боже мой! – Эрнст Михайлович даже забыл, что ссорился со Светкой. – Когда весь мир внедряет новые методики в медицину, когда везде хирургия – это в первую очередь технология, когда каждый год появляются новые разработки по лучевой диагностике, мы…
– А мы пойдем другим путем. Встречным. Когда весь ваш научно-технический прогресс накроется медным тазом, мы останемся единственными, кто умеет лечить. Ребята, это будет по кайфу! Поедем в Америку. Скажем их страховым компаниям: там, где вы за сто тысяч баксов лечите, мы за десять возьмемся, с тем же результатом. Рентгенов нам не надо, всяких там сшивающих аппаратов мы вообще в глаза не видели. Живот пропальпировали, легкие послушали – и на операцию. Пока скальпель не затупится! А как затупится, мы его поточим, и дальше…
– Пока ты еще не в Америке, Света, пойдем больного в приемнике посмотрим, – сказал Ян и поймал на себе тяжелый взгляд Цырлина. С появлением Светки Колдунов все реже стал приглашать его на консилиумы, да и на операции предпочитал брать ее. Светкин пофигизм и даже ее жадность почему-то устраивали его больше, чем порядочность и безупречная вежливость Цырлина.
– Ян Александрович, а что вы сказали главному врачу? – официальным тоном поинтересовалась Вера.
– Сказал: спасибо за информацию. А что я должен был сказать? Ну начал бы я распинаться о священном долге врача и пороть прочую мутотень, и что? От моих речей на нас золотой дождь не прольется.
– Но вы должны были выразить свое отношение к этому геноциду! – взревел Цырлин, воздевая руки к небесам.
– Думаете, Эрнст Михайлович, Алевтина Васильевна искренне считает свой приказ гуманным и способствующим улучшению качества медпомощи населению? Увы, она прекрасно понимает всю низость своего распоряжения, но иного выхода у нее, к большому сожалению, нет. Больше скажу, если бы я до сих пор занимал должность главного врача, то отдал бы аналогичный приказ. Может быть, я донес бы его до подчиненных в более деликатной форме, но суть от этого не поменялась бы. Сумма, которую больные должны отдать, не такая уж большая, для среднего, даже умеренно бедного человека она вполне подъемная. А для совсем бедных оставлен бесплатный лимит. В общем, этот приказ ударяет в основном по нашему отделению.