Но разговор о том, как именно эта информация достигла его ушей, Дамиану важным не представлялся. Его интересовал совсем другой вопрос.
– Почему ты это сделала?
Я внутренне напряглась. Что это, допрос? Претензия? Укор в том, что я лезу в чужие дела? Но нет. В его глазах – искреннее недоумение, почти смятение.
– Да ничего такого я не сделала, – сказала я, пожав плечами.
И все-таки вскочила в седло. Но он и не думал уходить. Стоял рядом, положив руку на круп моей лошади.
– Ты выступила против жреца при его прихожанах. Это требует недюжинной смелости. К тому же ты знаешь, что я действительно безбожник. Так почему?
Встречаю его взгляд. Странно и непривычно смотреть на него сверху вниз. И что же сказать?
И тут я поняла, что было по-настоящему ценным в наших отношениях с Дамианом. В них не было лжи. При всей странности и даже нелепости связывавших нас уз, при ужасающем сочетании цинизма и абсурда, которыми была насквозь пропитана наша договоренность, при том, что мы ежевечерне только тем и занимались, что обманывали всех вокруг… друг с другом мы оставались честны. Даже когда правда звучала неприглядно, глупо или не слишком пристойно. Поэтому я просто ответила то, что думала:
– Этот жрец меня взбесил. Не знаю, безбожник ты или нет, но ты во много раз лучше этого напыщенного индюка, восхваляющего пояса верности и с радостью захапывающего в личное пользование все, что люди приносят на алтарь. И в конце-то концов, ты – мой муж.
– Фиктивный.
– Да какая разница?!
Да, мы не спим в одной постели, но какое касательство это имеет к моему вчерашнему разговору со жрецом?
Еще пару секунд Дамиан продолжал смотреть на меня, едва заметно хмурясь, будто пытался прочитать в моих глазах что-то еще.
– Когда я принимаю решение вести себя определенным образом, – медленно произнес он, – я готов к последствиям. И готов самостоятельно заплатить ту цену, которую придется. Тебе совершенно не нужно принимать удар на себя.
Я передернула плечами, чувствуя себя немного обиженной. Но не спорить же. Это и правда его дело.
– Ника! – окликнул меня Дамиан, когда я уже решила, что разговор окончен. – Все это не значит, что я тебе не благодарен. Я ценю это гораздо больше, чем ты можешь предположить. Но ставить себя под удар все равно не надо.
Дамиана доставили в замок, когда я уже начала беспокоиться из-за его долгого отсутствия. Привезли на неизвестно откуда взявшейся телеге; гнедой брел следом, привязанный к борту. Правил телегой сопровождавший виконта слуга, тот самый, которого я окрестила квадратным, когда он встречал меня из пансиона. Неподалеку от замка к ним присоединился доктор Истор, который теперь сидел на телеге рядом с Дамианом и осматривал его раны, насколько это вообще было возможно во время езды и неизбежной при этом тряски. Сам Дамиан был без сознания, одна рука неестественно изогнута, рубашка пропиталась кровью. Плащ, поверх которого лежал сейчас раненый, тоже был окровавлен.