Мы взбирались вверх по холму и наконец нашли нужное здание. Перед нами открылась красивая панорама города, мой гид указал на пылающую золотом статую, установленную на высокой башне собора. Я уже её заметила, потому что эта фигура возвышалась над городом и была видна отовсюду. Жан-Поль объяснил, что это статуя Девы Марии на базилике Нотр-Дам-де-ля-Гард — и её называют хранительницей Марселя.
Я бросила мимолётный взгляд на сверкающую золотым огнём фигуру, сказала «ах!» и снова попыталась дозвониться до Татьяны. Опять ничего не получилось.
Хостел располагался в старом здании семидесятых годов, но внутри был сделан симпатичный ремонт в салатно-бежевой гамме. За стойкой в холле мы обнаружили администратора — девушку лет двадцати, Фанни, как значилось на бейджике. Она сразу насторожилась увидев перед собой двух респектабельных и пожилых господ. Наверное, постояльцы гостиницы относились в основном к другой социально-возрастной категории. Две нимфетки и один расхристанный татуированный юнец, обосновавшиеся на зелёных диванах в холле, это доказывали.
— А почему вы их ищете? — нахмурилась Фанни, рассматривая нашу листовку с изображением улыбающихся Этьена и Натки. — С ними что-то случилось?
Девушка мигала, как совёнок, и яростно жевала жвачку. Она так напряжённо орудовала челюстями, что, если бы к ней подключили провода, могла бы вырабатывать электроэнергию.
— Мы — мама и папа, — начал объяснять Жан-Поль. — Ищем наших детей.
Вскоре Фанни вытащила изо рта и выкинула жевательную резинку. Потом взбила волосы. Подозрительное выражение исчезло с её лица, глаза заблестели, засияли улыбкой… Жан-Поль её очаровал. А мне было грустно наблюдать за их флиртом, потому что я ощущала себя существом с другой планеты. Так почерневшая от горя вдова смотрит на игру юных влюблённых, понимая, что у неё всё осталось в прошлом. И это счастье больше не повторится.
Мы с Володей никогда не будем вместе.
Как больно!
А что, если попытаться всё исправить? Я замерла от этой странной мысли. За последние сутки она впервые пришла мне в голову. Зачем соглашаться с фактом, что Володя отправил меня в отставку? Я умная, смелая и совсем недавно ещё им любимая. Прошло всего полтора месяца после нашего расставания. Можно вернуться и всё объяснить. А заодно стереть в порошок юриста Алину, чтобы не путалась под ногами. Трудно, конечно, конкурировать с двадцатипятилетней девицей, прилепившейся к моему Владимиру, как ракушка к днищу корабля. Придётся отковыривать ножичком… Я это сделаю!
Ах, нет, о чём я… Наши с Володей противоречия непреодолимы. У крошки Алины наверняка есть масса других преимуществ (кроме упругого юного тела): она таращится на Володю, как на бога, она его превозносит, она живёт с ним в одном городе, готова встречать после работы и приносить тапочки в зубах. Я на такое не способна. И на Володю всегда смотрела как на звезду равной мне величины…