Неужели она могла так со мной поступить?
Но я согласна, согласна, пусть всё именно так и будет! Это самое лучшее и безобидное объяснение для её исчезновения. Только бы не думать о том, что она лежит где-нибудь изувеченная и бездыханная или рыдает в каком-нибудь подвале, прикованная к батарее маньяком…
Я посмотрела на стенные часы и поняла, что давно наступила суббота. Стрелки на циферблате показывали три часа ночи. Я поджаривалась на медленном огне собственных жутких фантазий, моё воображение рисовало картины одна страшнее другой. Перед глазами мелькали кадры из сводки чрезвычайных происшествий.
Боже, верни мне мою дочь!
Я вышла из комнаты и, миновав маленький холл, толкнула дверь Кристины.
Закрыто.
Внизу на кухне надрывно вздыхала и постукивала чашками мадам Виржини. Ей не спалось, как и мне, она переживала из-за Натки.
Когда же вернётся Кристина? Сколько можно развлекаться с Грегуаром? У меня тут такие дела происходят… По крайней мере, однокурсница могла бы объяснить, чем закончилась наша вечеринка в четверг после ухода Натальи. Какую же отраву и в каких количествах мы в себя влили, если я до сих пор ничего не помню? Что мы пили — вино, водку, текилу?
Если текилу — то это конец. Она мне противопоказана, даже закрытую бутылку брать в руки нельзя…
— Элен? Не спать?
Передо мной стояла мадам Виржини в халате до пят. Её спальня тоже находилась на втором этаже. Без макияжа и многочисленных украшений, после нервного вечера и поездки в участок Виржини выглядела лет на двадцать старше, чем днём. Доставили мы ей хлопот…
Мадам вопросительно указала на дверь Кристининой комнаты, покачала головой и развела руками. Я поняла, что долгое отсутствие квартирантки её удивляет.
Но Кристина — взрослая дама, и она сама за себя отвечает. Возможно, инженер Грегуар оказался намного лучше, чем может вообразить русская невеста…
И вдруг мой мозг пронзила молния, и перед глазами возникла яркая картинка. Я совершенно чётко увидела нас с Кристиной за столиком на площади Жана Жореса… А рядом — двух улыбающихся парней.
Точно! Там были парни.
Наконец-то ко мне вернулась память!
Они к нам подсели — два молодых испанца. Двадцатипятилетние парнишки с чёрными кудрями и крепкими загорелыми плечами, в майках и джинсах… Сначала с испанцами хихикала одна лишь Кристина, так как я всё ещё пребывала в шоке от Наткиного признания. Мне требовалось время, чтобы успокоиться, чтобы представить себя в образе бабули, воркующей над крошечным внуком…
Затем на столе появилась бутылка вина, и после двух бокалов будущее уже показалось мне менее мрачным.