– В самом деле. – Похоже, миссис Уиллис вообще не имела понятия, о чем идет речь, но невежественной показаться не хотела. – Ну, у нас тут пять слуг вне дома, и с ними вы вряд ли встретитесь, а в самом доме – мистер Филлипс, дворецкий; Роудз, камердинер сэра Бэзила; Гарольд и Персиваль, лакеи; и Вилли, посыльный. С ними вам тоже не придется иметь дела.
– Да, мэм.
Миссис Уиллис фыркнула.
– Очень хорошо. Тогда вам самое время пойти представиться леди Мюидор и посмотреть, что вы можете для нее, бедняжки, сделать. – Она порывисто разгладила свой передник; зазвенели ключи. – Как будто недостаточно ей горя! А тут еще полиция лезет во все углы, мучит людей вопросами… Куда катится мир! Если бы они как следует несли службу, ничего подобного не случилось бы!
Предполагалось, что Эстер еще ни о чем не знает, а то она обязательно ввернула бы, что вряд ли можно требовать от полиции, даже самой старательной, предотвращения семейных драм.
– Благодарю вас, миссис Уиллис, – сказала Эстер и направилась к леди Беатрис Мюидор.
Постучав в дверь и не получив ответа, она вошла в спальню без приглашения. Это была очаровательная комната, оформленная в чисто женской манере: множество вышивок, картины и зеркала в овальных рамах, легкие удобные стулья. Сквозь незашторенные окна лился холодноватый дневной свет.
Сама леди Беатрис в шелковом пеньюаре лежала на кровати, скрестив ноги и закинув руки за голову. Взгляд ее был устремлен в потолок. Появления Эстер она не заметила.
Будучи сестрой милосердия, Эстер привыкла иметь дело с мужчинами, страдающими от ран и тяжелых болезней, но она понятия не имела, как себя следует вести с охваченной горем и страхом женщиной. Ей показалось, что леди Беатрис и впрямь напугана до такой степени, что боится шевельнуться – как затаившееся в ужасе животное.
– Леди Мюидор, – тихо произнесла Эстер.
Услышав незнакомый голос, вдобавок лишенный свойственного слугам подобострастия, Беатрис повернула голову и посмотрела на вошедшую.
– Леди Мюидор, я – Эстер Лэттерли. Я – ваша сиделка и буду ухаживать за вами, пока вы не почувствуете себя достаточно окрепшей.
Беатрис медленно приподнялась, опершись на локоть.
– Сиделка? – переспросила она со слабой усмешкой. – Я не… – Она решила не заканчивать фразы и снова легла. – В моей семье есть убитые, но нет больных.
Стало быть, Араминта даже не удосужилась предупредить мать. Или та просто забыла?
– Да, – согласилась Эстер. – Я назвала бы ваш недуг душевной раной. Когда я работала в Крыму сестрой милосердия, мне приходилось иметь дело с разного рода ранами, сопряженными с горем и потрясениями. Даже чтобы ощутить в себе силы оправиться от удара, необходимо время.