– Я прошу прощения, но мне нужно взглянуть, как чувствует себя леди Мюидор.
– Конечно, – пробормотал Майлз. – Хотя сомневаюсь, чтобы ее состояние резко изменилось, пока мы тут с вами говорили.
На следующий день загадочные слова Майлза относительно головных болей Ромолы стали для Эстер немного понятней. Она возвращалась из теплицы, с цветами для леди Беатрис, когда внезапно увидела Ромолу и Киприана. Оба были слишком увлечены разговором, чтобы сразу заметить чье-либо присутствие.
– Я буду так счастлива, если ты это сделаешь, – говорила Ромола, и в голосе ее слышалась мольба и усталость, словно с этой просьбой она уже обращалась к Киприану не раз и не два.
Эстер остановилась и отступила за портьеру. Ромола стояла к ней спиной, Киприан – лицом. Он выглядел неважно: утомленный, обеспокоенный, под глазами – тени; плечи чуть ссутулены, словно в ожидании удара.
– Ты же знаешь, что сейчас это бесполезно, – терпеливо отвечал он. – Ничего хорошего из этого не выйдет.
– О, Киприан! – Ромола повернулась, поза ее выражала растерянность и разочарование. – Но ради меня ты мог хотя бы попробовать! Вся моя жизнь сразу стала бы иной!
– Я уже объяснял тебе… – начал Киприан, затем оборвал фразу. – Я знаю, как ты этого хочешь, – резко сказал он, не в силах больше сдерживать раздражение. – Но если бы я мог убедить его, я бы это сделал.
– Сделал бы? Я иногда задаюсь вопросом: а хочешь ли ты вообще, чтобы я была счастлива?
– Ромола… я…
Далее Эстер выносить не могла. Ее всегда отталкивали люди, которые насильно возлагали ответственность за свое счастье на плечи других. Возможно, причина была в том, что Эстер всегда отвечала за себя сама. Посему, еще не зная обстоятельств дела, она инстинктивно приняла сторону Киприана. Как можно громче отдернув зазвеневшую кольцами портьеру, Эстер изобразила удивление и неловкость при виде беседующих супругов. Виновато улыбаясь, она извинилась и проплыла мимо них с маргаритками в руках. Садовник, правда, называл эти цветы как-то совсем иначе, но для Эстер они были всегда маргаритками.
Жизнь на Куин-Энн-стрит была сопряжена с определенными неудобствами. Естественно, не в материальном смысле. В доме всегда было достаточно тепло, разве что в комнатах слуг, располагающихся на третьем и четвертом этажах, чувствовалась подчас прохлада. А таких деликатесов, как здесь, Эстер даже никогда и не пробовала. В огромных количествах готовились на кухне мясо, речная и морская рыба, дичь, птица, устрицы, омары, оленина, тушеные зайцы, пироги, печенье, овощи, фрукты, торты, пудинги и сласти, и слуги зачастую лакомились яствами с господского стола, хотя обычно пища для них готовилась отдельно.