– Нет, – без промедления возразил Монк. – Я хотел и даже стремился предъявить ему обвинение. Я просто не хотел, чтобы его повесили.
– О да… смягчающие обстоятельства, – согласился О’Хара. – Но вы пока не привели ни одного такого обстоятельства по делу об убийстве Персивалем Гэрродом дочери своего хозяина – мне кажется, это выше ваших сил. Орудие убийства и окровавленную одежду жертвы, найденные вами же в комнате обвиняемого, вы не считаете достаточными уликами? Что же вам еще нужно, мистер Монк? Самому быть очевидцем преступления?
– Мне нужны абсолютно достоверные улики, – без тени улыбки ответил Монк. – Нужно, чтобы они имели смысл, а не видимость смысла.
– А если конкретно, мистер Монк? – настаивал О’Хара. Он взглянул на Рэтбоуна – не собирается ли тот возразить. Но адвокат лишь улыбнулся благосклонно и продолжал хранить молчание.
– Держать у себя эти вещи было… – Монк хотел сказать «чертовски», но вовремя спохватился, заметив победный взгляд прокурора, решившего, что он все-таки заставил свидетеля занервничать, – настолько бессмысленно и опасно, – продолжил Уильям, – что становится непонятно, почему обвиняемый, например, не вытер нож и не вернул его на кухню, хотя вполне мог это сделать.
– Не потому ли, что он сам собирался кому-то подложить его? – О’Хара насмешливо возвысил голос, как бы давая понять, что идея эта вполне очевидна.
– Но он этого не сделал, – напомнил Монк. – Хотя возможность такую имел. Он мог подбросить эти вещи кому угодно, как только узнал о том, что кухарка хватилась ножа.
– Возможно, он и намеревался так поступить, но упустил свой шанс. И представьте себе, какой гнев бессилия он должен был ощутить при этом! – О’Хара повернулся к присяжным и воздел руки. – Какая ирония судьбы! Человек сам попадает в ловушку, которую он готовил для другого!
На этот раз Рэтбоун поднялся и выразил протест:
– Милорд, мистер О’Хара утверждает то, что еще надлежит доказать. Даже со всем присущим ему даром убеждения он так и не смог предъявить доказательств, что вещи были положены за ящик комода самим Персивалем. Следствие здесь подменяет причину, а причина – следствие.
– Придерживайтесь фактов, мистер О’Хара, – предупредил судья.
– О, конечно, милорд, – пообещал обвинитель. – Будьте уверены, именно это я и намерен сделать!
На следующий день О’Хара начал с вещественных доказательств, найденных при столь драматических обстоятельствах. Он вызвал миссис Боден. Оказавшись вдали от своей плиты, попав в незнакомую торжественную обстановку, кухарка выглядела простоватой и растерянной. Она привыкла к тому, что ее искусство говорило за нее. Теперь же лицо кухарки испуганно застыло, и ясно было, что миссис Боден чувствует себя крайне скованно.