– Итак, вы явились допрашивать меня! – Она театрально содрогнулась. – Ну что ж, инспектор, приступайте. Я постараюсь ответить на ваши вопросы как можно умнее.
Фенелла запрокинула голову и вызывающе глянула на него сквозь полуприкрытые ресницы.
Не могла же она быть пьяной в такое раннее время! Должно быть, просто морочит ему голову для собственного удовольствия. Монк сделал вид, что не замечает ее легкомыслия, и постарался придать своему лицу самое серьезное выражение, точно ожидая, что этот весьма важный разговор принесет ему бесценные сведения.
– Благодарю вас, миссис Сандеман. Мне известно, что вы поселились на Куин-Энн-стрит вскоре после кончины вашего мужа, то есть лет одиннадцать-двенадцать назад…
– Вы копались в моем прошлом? – хрипловато воскликнула она. Раздражение в ее голосе было явно наигранным. Очевидно, ей даже льстило такое внимание.
– И не только в вашем, мэм, – холодно сказал Монк. – Коль скоро вы провели столько времени в этом доме, стало быть, у вас имелась возможность внимательно присмотреться и к семейству, и к слугам. Вы должны были их весьма хорошо изучить.
Она неожиданно взмахнула стеком в опасной близости от головы лошади. Фенелла как будто совсем про нее забыла, но, отлично объезженная и вышколенная, та медленно пошла следом, приноравливаясь к неторопливому шагу хозяйки.
– Конечно, – бойко ответила Фенелла. – Кто именно вас интересует? – Она пожала плечиками. – Майлз забавный, но совершенно никчемный человек – как и большинство привлекательных мужчин, вы так не считаете? – Она покосилась на Монка. Когда-то ее глаза, надо полагать, были удивительно красивы – большие, темные; теперь же на фоне такого лица они выглядели почти гротескно.
Он еле заметно улыбнулся.
– Полагаю, мой интерес к ним сильно отличается от вашего, миссис Сандеман.
Несколько мгновений она смеялась в полный голос, так что кое-кто из прогуливающихся поблизости принялся озираться, ища причину столь бурного веселья. Вскоре, однако, Фенелла взяла себя в руки, хотя и продолжала широко улыбаться.
Уильям испытал чувство неловкости. Ему бы не хотелось прослыть скабрезником.
– Вы не находите, мистер Монк, что все благочестивые женщины ужасно утомительны? – Глаза ее широко раскрылись. – Ответьте мне честно.
– В вашей семье много благочестивых женщин, миссис Сандеман? – Голос Монка прозвучал куда холоднее, чем ему хотелось бы, но Фенелла этого, кажется, не заметила.
– От них просто некуда деться! – воскликнула она. – Так и прыгают, как блохи на еже! Во-первых, моя матушка, упокой Господь ее душу. Во-вторых – невестка, боже меня упаси, ведь я живу у нее дома. Вы не представляете, как трудно там вести личную жизнь! Благочестивые женщины считают своим долгом совать свой нос в чужие дела. Ну еще бы! Полагаю, чужие дела куда интереснее, чем их собственные! – И Фенелла снова расхохоталась.