— Но… — начал было опешивший Лесник.
Ермолов положил руку на плечо компаньона и сжал.
— Дубль два. Моя очередь, — коротко шепнул капитан и продолжил достаточно громко, чтобы Вик его услышал: — Эй, охотник! А как сейчас пневмония народными средствами лечится?
Парень едва заметно вздрогнул и остановился. Медленно, будто неохотно, повернул голову и глянул на Ермолова через плечо.
— В смысле?
— В прямом. Я спрашиваю, как детская пневмония травками да наговорами лечится? — капитан в нарочито расслабленном жесте зацепился большими пальцами за отполированную пряжку ремня.
Охотник отвернулся и опустил голову.
— Лучше, чем совсем никак.
— А что, если я скажу тебе, что мальца можно вылечить? Традиционным способом, — Ермолов достал из подсумка картонную коробочку и легонько тряхнул.
Покоящиеся внутри блистеры таблеток едва слышно зашуршали. Будто уловив этот «зов», Вик резко развернулся. Капитан перекинул упаковку в другую руку и хмыкнул. Шрамы, вспахавшие его лицо, преобразили улыбку в оскал.
— Да-да, антибиотики. В вашем клоповнике таких нет и не будет. Давно все аптеки повыбрали. Забавно, правда? — Ермолов вытянул руку, будто пытаясь рассмотреть плотную коробочку на просвет. — После войны остатки людей чаще убивают не заканчивающиеся патроны или мутировавшие твари, а отсутствие вот этих маленьких друзей.
Охотник смотрел на мужчину исподлобья, сжимая кулаки.
— Цена? — буквально рыкнул он.
— Все та же — ты идешь с нами в роли проводника. Никаких подстав, все по-честному — баш на баш.
Ткань маски-балаклавы на лице охотника натянулась, обозначив контур улыбки.
— То есть ты. Предлагаешь мне. Добровольно стать твоей шлюхой? — слова парня лязгали металлом. — Продать свою жизнь в обмен на ребенка? Не моего ребенка. И ты думаешь, я соглашусь?
— Смирись, Виктор. Ты уже согласился. Иначе почему ты все еще стоишь здесь? — Ермолов кинул упаковку парню.
Пролетев по небольшой параболе, коробочка, зашелестев таблетками, упокоилась в крепкой хватке охотника.
— И да, я всего лишь предложил разменять твое никчемное существование на жизнь младенца. У которого, может быть, — только «может быть», но все же, — иная судьба.
Вик сжимал бесценные по нынешним меркам антибиотики. Картон в его руке начал сминаться, и казалось, что сейчас охотник просто швырнет упаковку на землю, затопчет окованным «берцем» и, плюнув сверху, молча скроется в темноте убежища. В ставшей привычной для человека тьме.
Не швырнул, не растоптал.
— Ладно, — прошелестел Вик, пряча таблетки в рюкзаке. — Ладно!
— Отлично, тогда… — начал было Ермолов, разворачиваясь к своим бойцам.