— Не слишком. Взялись, тоже мне, разброд в отряде чинить, — Чугун с кряхтением растянулся на лежанке, уставившись в звездное небо. — Молодые они, глупые еще. Чуть не досмотришь — передерутся просто из спортивного интереса. Ладно, спать давай.
* * *
Утро началось для отряда даже раньше положенного. Буквально с первыми петухами. Этих незатейливых пернатых довольно правдоподобно пародировал срывающийся на крик Скальд.
— …ты совсем охренел, ниндзя-недомерок? Я тебя спрашиваю!
— Не употребляю, — раздался в ответ низкий, едва не рычащий голос Вика.
— Что?!
— Батон через плечо.
— Да что ты с ним разводишь, Балалайка, — пророкотал Медведь. — Слышь, охотничек, пойдем, отойдем. Решим вопрос по-мужски.
— По-мужски! Ой, косолапый, насмешил, — вторил ему едва не ласковый голос напарника. — Он же — форменная баба! Балаклаву напялил, теперь все можно? Гюльчатай, открой-ка личико!
— Тоха, — раздался из-за спины прапора глухой голос Ермолова. — С молодняком разберись. А то, видит Бог, я сейчас сам…
— Понял, Лёшка…
Поминая добрым словом норов некоторых небезызвестных ребятишек, Чугун поднялся с лежанки и с кряхтением размял затекшую спину. Потопал к солдатскому костру, у которого уже обещала разразиться драка. Все парни были на ногах. Напыжившиеся, злые до чертиков, они стояли полукругом, сжимая кулаки. Перед ними в обманчиво расслабленной позе расположился Вик. Воздух вокруг него буквально трещал от напряжения, выдавая истинное настроение охотника. Левая рука чуть зашла за спину, как бы невзначай поглаживая черную рукоять клинка.
— Эй, ребятушки, чего вы разорались, как девицы в первую брачную? — прервал перепалку прапорщик. — Чего вам не спится с ранья пораньше? Не устали? Так удвоить дневной километраж никогда не поздно.
Только сейчас заметившие прапорщика солдаты дружно развернулись к нему и вытянулись. Чугун бегло оглядел маленькое войско и пришел к неутешительному выводу, что причина утреннего конфликта была более чем серьезной. Небывалое дело — даже обычно спокойный, как танк, Медведь едва сдерживал эмоции.
— Вольно, — выдохнул прапор и, почесав отросшую щетину, продолжил: — Ну, касатики, слушаю.
— Да этот… Этот уе… — начал было вновь верещать Кирилл, но буквально подавился последним словом, схватив душевный подзатыльник от Медведя.
В их отряде, в числе прочих негласных правил, старшими поддерживался так называемый «закон о чистоте речи». Проще говоря, ни Чугуну, ни, тем паче, Ермолову не нравилось, когда их солдаты ругались, как сапожники. Нет, никто не спорит, что в запале боя парням спускались резкие высказывания. Но в повседневной походной жизни от них желательно было воздерживаться.