— Ты что, здесь спал? — спросила она.
— Нет, — рассмеялся ты. — Под конец я нашел-таки кровать.
Она тоже засмеялась, но тихо.
— Мне жаль, что так получилось, — извинилась она. — Это был дурдом.
Она провела ладонью правой руки по лбу, как если бы хотела стереть прочь остатки сна.
— Нет, это было здорово, — солгал ты, сам не зная зачем.
В действительности, под «здорово» ты подразумевал отвратительно, ты хотел сказать, что по ее вине ты провел жуткий вечер и испытал чувства, от которых теперь тебя тошнило. Но ты сказал «здорово», и теперь уже поздно было сердиться на нее за это. Да ты и не хотел.
— Спасибо за все, — сказала Сельваджа, слегка толкнув тебя в плечо кулаком.
Потом она вернулась в свою комнату и, вероятно, оставалась там до тех пор, пока мама не приехала за ней. Разумеется, ты в это время спал в своей постели после горячего душа.
Проснувшись, ты обнаружил что-то, чего никак не ожидал.
На комоде лежал листок бумаги, а поверх него ручка. Ты взял его, еще не совсем оправившись ото сна, и прочел. Это была простая и по-детски наивная записка:
«Дорогой Джонни.
Мне было хорошо с тобой. Спасибо, что ты позаботился обо мне, хоть я и испортила тебе вечер. Отдыхай до следующего раза и помни, что я не всегда такая буйная, как была вчера. Надеюсь скоро увидеть тебя снова.
Целую, С.»
Ты сохранил это письмо. Оно было написано искренне и тронуло твое сердце.
Между тем, от души надеясь — ты все еще надеялся? — что Сельваджа не такая «буйная», как казалась, ты испытывал целую гамму противоречивых чувств.
Ты больше не сердился на нее за испорченный вечер, за то, что она обошлась с тобой как с половой тряпкой, заставила уступить всем своим прихотям. Теперь ты думал, что в какой-то степени все это было действительно здорово, и ловил себя на том, что улыбаешься, вспоминая прошедшую ночь. Но в то же время ты твердо знал, что ни за что на свете не желал бы повторения всего этого, по крайней мере в ближайшее время.
Музыка техно. Да бросьте. В самом деле…
Тебе понравилось быть с нею. Сельваджа растормошила тебя, поколебав твою уверенность и веру в твердые принципы, которые совершенно неожиданно для тебя рухнули под натиском весьма неясных обстоятельств.
Сомнений не было, даже если ты сам себя усердно убеждал в обратном, тебе уже остро хотелось снова увидеть ее.
Проклятье.