Самые мрачные соображения возникали в моем мозгу, когда я раздумывал над такой перспективой. Терзала мысль о том, что я никогда не смогу вернуться в Европу, никогда не узнаю о родных и друзьях. Еще неизвестно, сколько лет придется провести в полном бездействии, ведь я — эмигрант, числящийся в списке врагов. Как на палубе тихоходного трансатлантического корабля, я буду жить от еды до еды, проводя время за чтением и ожидая, когда позвонят в колокольчик, сзывая к столу. По средам я буду ходить в салон, приводить в порядок ногти и прическу. По субботам и воскресеньям играть в «Атлантике» в теннис все с теми же партнерами. Я не смогу выезжать в другие южноамериканские страны из-за принадлежности к немецкой нации, у каждого вызывающей такое недоверие. Я даже не имел права на получение паспорта, ведь я — гражданин враждебной державы!
Чтение — приятное времяпрепровождение. За книгой забываешь свои деловые или коммерческие неурядицы. Однако, когда чтение служит лишь для того, чтобы убить время, оно становится невыносимым. Я обкладывался романами Бальзака, Диккенса, Голсуорси с тем, чтобы убить утро. В другие годы книги доставляли мне истинное наслаждение, но здесь… Проклятое время! Оно стояло на месте! Прочитав двадцать страниц, я бросал взгляд на часы. Вновь брался за чтение, и время вновь останавливалось. Тогда я выходил на улицу. Без всякой цели, медленно брел среди бурной, куда-то спешащей толпы. У каждого из прохожих было столько дел, были свои мечты, надежды, пусть даже горести. А у меня только беспросветность.
Иногда я приглашал пообедать со мною кого-нибудь из немногих друзей, которые еще оставались у меня среди местных жителей. Я все надеялся, что, как это некогда было, мы засидимся за интересной беседой до самого вечера, наслаждаясь кофе и покуривая дорогие гаванские сигары. Однако никто из моих знакомых не соглашался на такое времяпрепровождение. Сразу же после обеда они вежливо прощались со мной, принося извинения за свои многочисленные дела и заботы. Вечер оставался пустым (это как раз были те часы, когда я во Франкфурте диктовал почту). Я все ждал, когда будут передавать последние известия. Меня не могли отвлечь ни музеи, ни осмотр памятника, ни посещение выставки, ни лекции…
Я одиноко вышагивал по улице, входил в темный, как всегда, почти пустой кинозал, чтобы посмотреть фильм, сюжет которого был как две капли воды похож на сюжет только что виденного.
Тот, кто не знает монотонности жизни, лишенной каких бы то ни было занятий, да еще в маленьком городе, никогда не поймет, какой тоской было мое прозябание в бесконечной ночи эмиграции.