– Нет, братец. Дело это срочное, и решать его надо сейчас. Ну, бывай здоров!
Чигорин повернулся и вышел. Буфетчик посмотрел ему вслед и со вздохом проговорил:
– Ох, чует мое сердце – быть беде…
Двадцать минут спустя Михаил Иванович Чигорин ввалился в редакцию газеты «Петербургский вестник». Пальто его было расстегнуто, шапка сдвинута на затылок, взгляд воинственно блестел.
– Который тут Быстрописцев? – громогласно проревел Чигорин на всю редакцию.
– Господин Чигорин! – воскликнул, вскакивая из-за стола, редактор газеты, невысокий господин с лысиной и брюшком.
– Я-то Чигорин, а вот ты что за хрен с горы?
– Позвольте, что это за слова такие? – обиженно произнес редактор. – Я редактор газеты Пожедомский!
– Ах, так ты редактор! – радостно прогудел Чигорин, и лицо его словно осветилось. – Тебя-то мне и надо!
– Позвольте, по какому праву вы врываетесь сюда и…
Чигорин вытащил из кармана газету, схватил перепуганного редактора за шиворот и сунул конец газеты ему в раскрытый от возмущения рот.
– Фто вы… – зашамкал, выпучив глаза, редактор, но Чигорин его не слушал.
– Ешь-ешь, кровосос! – с яростной веселостью произнес он и указательным пальцем вдавил газету поглубже – в самую глотку редактору.
Двое журналистов с криками повисли у шахматиста на руках, но он тряхнул могучими плечами, и журналисты разлетелись в стороны.
– Жуй, не выплевывай! – приговаривал Чигорин, запихивая газету Пожедомскому в глотку. – Нравится? Нет? Значит, еще не распробовал!
В комнату вбежали еще двое молодых людей, и теперь уже четверо мужчин пытались вырвать бедного редактора из медвежьих лап Чигорина.
– Наелся? – спросил, не обращая на них внимания, Чигорин. – Ну, молодец! А теперь запомни: если еще раз прочту в твоей газетке что-нибудь этакое – выкуплю весь тираж и заставлю съесть! – Чигорин стряхнул с себя журналистов и, окинув их грозным взглядом, прогудел: – И вас касается, господа кровососы! Всех научу, никого не забуду!
Чигорин отшвырнул от себя редактора, повернулся, крякнул и двинулся к выходу.
Когда он вышел, все бросились подымать с пола Пожедомского. Около минуты редактор отплевывался, потом вытаращил глаза и прохрипел:
– Хам… Негодяй… Где Быстрописцев?
На клич из-за стола высунулась взлохмаченная голова, приделанная к тонкой, кадыкастой шее.
– Я здесь, – с вялой улыбкой проговорила голова.
– Фельетон… – прохрипел Пожедомский. – Два фельетона… Три… В завтрашний номер… Первая полоса…
– Фельетон дело хорошее, – проговорил Быстрописцев с тонкой улыбкой. – Но субъект больно агрессивный. Этак можно и жизни лишиться.