Наконец, чтобы от меня отвязались, делаю вид, что почти сплю и начинаю «клевать носом», и, когда меня Жентычко будит, я будто бы во сне бормочу: «Справа обходят, справа. Огонь по ним!». Это подействовало. Они решили, что я действительно недавно из боя, очень устал и мне надо дать отдохнуть.
На мостике беспрестанно находится старпом и 2-й штурман. Из наших – капитан-лейтенант и 2-е ребят. Я улегся тут же на мостике на банку.
Так начался первый день моей военно – морской службы и первый переход на настоящем, да еще на таком экзотическом по назначению и по составу команды судне.
До сих пор не перестаю удивляться: почему наш комендант – капитан-лейтенант Линич не списал меня в Таллине за явную непригодность к работе сигнальщиком? А, может быть, он и обращался в штаб базы, но ему отказали, т.к. моряков с кораблей требовала сухопутная оборона Таллина. Стало быть, Судьбе было угодно, чтобы именно 5 июля 1941 г. сбылась моя детская и юношеская мечта – я стал моряком-краснофлотцем. И, конечно, я был очень благодарен капитан-лейтенанту Линичу Владимиру Яковлевичу – душевному, справедливому командиру флота, моему первому командиру.
Как и когда возникло желание стать военным моряком и появилась любовь к морю, которого в детстве я еще и не видел?
Вспоминаю, чем занимались соседние по нашей Школьной улице мальчишки моего возраста после уроков, в выходные дни и в каникулы?
В 4-5 классах – периодические стычки с ребятами другого конца улицы, главным образом на некотором расстоянии – обстрел друг друга из рогаток мелкими камнями. Иногда я с двумя – тремя товарищами, почти одногодками, Шуркой Пульниковым, Димкой Рождественским и Вовкой Финогеновым, оказывался в осаде на крыше нашего дома за дымовыми трубами, а «противник» обстреливал нас из рогаток или просто бросал в нас камни, куски кирпича, от которых железная крыша гремела и стонала. Обычно выскакивала наша соседка по дому Тупицына Анна Игнатьевна, заслуженная учительница Звягинской школы. Наш «противник» немедленно снимал осаду дома, а мы быстро скатывались с крыши и скрывались у нас дома. До рукопашной дело доходило редко.
Позже мастерили «самопалы» из куска медной или латунной трубки с диаметром отверстия 5-8 мм, сплющивали и заворачивали один конец, пропиливали у загнутого конца небольшое запальное отверстие, укрепляли этот ствол проволокой к деревянной ручке – «пистолет» готов. В ствол обычно наскабливали серу со спичек, редко засыпали порох. Туго забивали бумажный пыж, затем засыпали дробь или 2-3 картечины по диаметру ствола и снова пыж. Над пропиленным отверстием укрепляли серную спичечную головку на обломке спички. Для выстрела по головке спички чиркали боком коробки с серой и – грохот выстрела. Из некоторых «самопалов» картечь с 2-3 метров пробивала досчатое ограждение террасы – доски толщиной 12 мм. Конечно, эта пальба не нравилась жильцам нашего дома, и приходилось уходить в лес.