— Еще успѣемъ, — отвѣтила она встревожившейся м-ссъ Стобелль:- теперь всего три часа, а мы снимаемся съ якоря въ четыре. Но что это за несносный шумъ и лязгъ?
— Какая-нибудь яхта поднимаетъ якорь, — сказалъ Эдуардъ, подходя къ окну и высовываясь изъ него. — Стой! Что это такое?.. Эй!
— Что случилось? — разомъ воскликнули дамы.
Эдуардъ въ полномъ недоумѣніи обернулся къ нимъ.
— Это «Красавица Эмилія», — медленно проговорилъ онъ:- она распускаетъ паруса!
— Вѣроятно, хочетъ испробовать, какъ дѣйствуетъ машина? Мужъ говорилъ, что капитанъ Брискетъ — очень предусмотрительный человѣкъ, — предположила м-ссъ Чокъ.
Эдуардъ Тредгольдъ не отвѣчалъ. Онъ поглядѣлъ на три, стоявшихъ рядомъ, шляпы, затѣмъ — на подошедшихъ къ окну и довѣрчиво смотрѣвшихъ изъ него дамъ. На ихъ глазахъ шкуна сдѣлала медленный оборотъ, открывъ такимъ образомъ нагруженную багажемъ лодку, которую она до сихъ поръ заслоняла собою. М-ссъ Чокъ, пораженная, глядѣла на нее.
— Не можетъ быть, чтобы это была наша! — воскликнула она, задыхаясь:- они, они никогда не… Они, они…
Съ секунду она стояла, глядя на шляпы, а затѣмъ сбѣжала внявъ съ быстротою, изумительною для дамы ея лѣтъ и ея фигуры. М-ссъ Стобелль, поддерживаемая Эдуардомъ, старалась, какъ могла, поспѣвать за нею, но м-ссъ Чокъ, опередивъ ее, тяжело спрыгнула въ лодку, приказывая перевозчику догнать, во что бы то ни стало, быстро удалявшуюся шкуну.
— Невозможно, сударыня, — отвѣтилъ тотъ, — у насъ нѣтъ крыльевъ.
— Гребите сильнѣй! — энергически воскликнула м-ссъ Чокъ.
Гребецъ, не любившій лишнихъ словъ, указалъ большимъ пальцемъ на «Красавицу Эмилію», уже выходившую въ открытое море.
— Влѣзьте вотъ на ту скалу и помахайте имъ! — проговорилъ онъ неспѣшно:- махайте сильнѣй!
М-ссъ Чокъ съ секунду колебалась, но затѣмъ, выйдя изъ лодки, продолжала преслѣдованіе сухимъ путемъ. Минутъ черезъ десять, она, запыхавшись, достигла скалъ, и тамъ, смѣло стоя на краю утеса, она, къ большому удовольствію небольшой толпы, — разыграла роль живого семафора.
Шкуна, все увеличивавшая скорость своихъ узловъ, не подавала вначалѣ признаковъ жизни, но затѣмъ собравшаяся у руля группа людей замахала ей шляпами и платками на прощанье.
М-ссъ Чокъ слѣдила за шкуною, покуда та не стала бѣлымъ пятнышкомъ на горизонтѣ; ее удерживала здѣсь слабая надежда на то, что за ними вернутся. Принужденная, однако, примириться съ неизбѣжнымъ, она съ пылающимъ лицомъ поднялась съ травы, на которой сидѣла, и принялась громить мужей вообще и своего собственнаго — въ особенности.
— Это все устроилъ мой мужъ, — сказала м-ссъ Стобелль, бросивъ на костюмъ своей пріятельницы взглядъ, не чуждый, легкаго злорадства:- теперь я понимаю, почему онъ не желалъ, чтобы я сдѣлала себѣ яхтенный костюмъ…