– Да! – рявкнул в трубку Андрей, традиционно отбирая из кучи вещей, сваленных на прикроватном стуле, более-менее свежую футболку и носки на сегодняшний день.
– Э… Андрей, тут у нас новости по твоему клиенту, – раздался голос Камышова.
– По какому из? – Придерживая трубку плечом, он уже залезал в джинсы.
– Ну, помнишь, ты еще полицию бельгийскую тягал по его поводу?
– А? – замер Андрей с руками на незастегнутой ширинке.
– Шарниров. Аркадий. Ну, вспомнил?
Андрей сел на диван:
– Так. И что с ним?
– С ним хана, капитан. Вчера выловили в канале.
– В Брюсселе?
– В Брюгге.
Андрей выдохнул:
– Ясно. Есть первые результаты осмотра?
– Никаких следов насильственной смерти. Но не поплавать же он решил в канальце в марте-то месяце?
С этим сложно было не согласиться. Андрей почувствовал, как из него мгновенно выветрился благостный дух.
– Ладно, ждите. Сейчас приеду, – бросил он и отключился, чтобы снова набрать номер – уже Машин.
Но номер не отвечал.
Маша выключила мобильник, спускаясь вниз на встречу с инспектором. Абсурд ситуации заключался в том, что она оказалась первой, на кого смогла выйти полиция в связи с обнаруженным телом. Мобильный, проведший в кармане Шарнирова несколько часов под водой, как и его хозяин, не подавал признаков жизни. Документов при утопленнике тоже не оказалось. Однако в кармане брюк обнаружилась визитка гостиницы, в которой обитала Маша. И ее имя, почти смытое водой. Краткая беседа полиции ранним утром с Седриком подтвердила – в отеле действительно проживает некая Мария Каравай. Поэтому в семь утра Машу разбудил приятный мужской голос: представившись инспектором Хендриком, он попросил ее спуститься вниз. Маша спустилась ровно через две минуты – именно это время потребовалось для умывания и быстрого натягивания джинсов и очередной черной футболки. Хендрик, высокий, с нарождающейся лысиной и глубокими длинными морщинами, пересекающими сверху вниз щеки, пил кофе рядом с туристами, принимавшими ранний завтрак. Увидев Машу, он встал и аккуратно пожал ей руку. Потом вынул из внутреннего кармана серьезного размера плоский мобильный, вывел на экран фотографию Шарнирова и показал Маше. Она с тяжелым сердцем вглядывалась в экран. Все их с Андреем подозрения были неверны: Шарниров оказался просто мечтателем, абсолютно по-детски верящим в клады и внезапное обогащение. «Лучше бы ты покупал лотерейные билеты», – подумала она с жалостью и смутным чувством вины. Да и что она могла сделать? Приехать к нему в больницу и допросить о подозрениях? Она вздохнула и вновь посмотрела на фото: лицо Шарнирова, с закрытыми глазами и чуть приоткрытым ртом, было бледным и печальным. На ровном темно-зеленом фоне. «Видимо, брезент: сфотографировали сразу после того, как выловили», – подумала она и спросила: