Он умолил прораба – дюжего красномордого парня – оставить его ночевать на объекте. Придумал историю, что поссорился с женой и та не пускает его в квартиру. Прораб, сам убежденный холостяк, по-мужски ему посочувствовал и отдал ключи: в домике брать все равно было нечего, но от бывших хозяев, пенсионеров, остались железные кровати и старые, пахнущие сыростью матрацы. Почти две недели, едва дождавшись, пока поляки закончат работу, он спускался вниз и, вытащив всю накопившуюся за века рухлядь, долбил пол и обстукивал стенки. Безрезультатно. Уже на рассвете валился в постель и засыпал тяжелым сном без сновидений. А в течение дня, работая вместе с коллегами, внутренне клял себя за недогадливость: ему приходили в голову новые и новые места, где мог оказаться клад, и на следующую ночь он опять стучал, прислушивался, сверлил… А утром, потеряв надежду, возвращался на свой влажный продавленный матрац. И полякам приходилось кричать и колотить тяжелыми башмаками в дверь, чтобы его добудиться. Так, на исходе второй недели, когда почти все некапитальные стены были уже разрушены, он, с трудом встав с постели, спустился, качаясь, на первый этаж и вновь, будто впервые, увидел его. Камин. Теперь он стоял посреди дома со сломанными перегородками, будто широкая белая колонна, и приглушенно блестел в утреннем свете.
И он вдруг как выпрыгнул в другую реальность, получив удар сильнейшей адреналиновой волны под дых – ну конечно! Старый дом действительно был как сундук, выстроенный с одной целью: спрятать этот огромный, несуразный в своем величии по отношению и к малюсенькой комнатушке, да и ко всему остальному жилищу камин! А сам камин был запрятанной в сундуке бело-голубой драгоценной шкатулкой, в которой хранятся сокровища. Он стоял так некоторое время, пока не очнулся от матерных криков поляков с улицы и не поспешил открыть дверь. Бригада ввалилась внутрь, честя его на чем свет стоит, а прораб сказал: «Сегодня отколупаешь изразцы. А завтра разберем камин». Он вздрогнул: уже?! Но по крайней мере на сегодня камин был в его распоряжении, и он как можно бережнее отделял плитку от основы. Прораб, оглядев скромные результаты его трудов перед обеденным перерывом, недовольно крякнул. Но он пообещал закончить вечером один, и прораб согласно кивнул: раз так, ладно.
Вечер тянулся до бесконечности, он не мог дождаться, когда рабочие во главе с прорабом покинут стройплощадку. И выдохнул, казалось, впервые за день, лишь закрыв наконец за ними дверь. А потом медленно обернулся, чтобы взглянуть на серый, с остатками крепящего раствора и кажущийся голым за отсутствием изразцов камин. Перед ним была целая ночь вместе с его будущим богатством, ведущим к совсем иной жизни, полной счастья и любви.