Собрав все силы, он оттолкнул их так, что они упали, а прежде чем опомнились, он уже исчез со своим револьвером в руке.
Хусани пришел в себя только тогда, когда Ганес убежал за Томом. Он приподнялся, с трудом дотащился до двери и выглянул в нее. На дворе царило смятение. Вооруженные люди бегали по стенам, издали доносились звуки перестрелки и еще более страшный гул пушечных выстрелов и обрушивающихся стен. Но не к этому прислушивался несчастный испуганный индус, припав ухом к земле. Он приподнялся, приложил руки ко рту в виде трубы и закричал как можно громче:
— Бегите! бегите! пороховой погреб минирован!
Действие было мгновенное. Двор наполнился беглецами. Сотнями они бросались в подземный ход, неизвестный осаждающим, сотнями давили друг друга. Но Хусани не увидал между ними тех, кого искал. Он услыхал под землей шум, похожий на громовые раскаты, и приник ухом к земле. Земля колыхалась. Раздавался зловещий треск, дикие крики, слабые стоны. Стены рушились, увлекая за собой изувеченные тела последних защитников форта. Бревно ударило Хусани. Неужели это конец его надеждам? Если некогда горячо любимый государь действительно возродился в настоящем радже, то неужели боги-покровители допустят его погибель?
Наконец он поднял голову. На дворе не было никого. С того места, где находились кладовые и казна возмутившегося вождя, поднимался столб дыма. Загорались соседние строения — жилище Дост-Али-Хана. Шум орудий замолк, но слышно было бряцание оружия. Хусани догадался, что крепость была взята приступом. Не убили ли его господина и Ганеса прежде, чем они могли открыться? Наступила полная тишина: все, кто мог, бежали через подземелье. Факелы погасли, двор освещался только огненным столбом пожарища. При этом зловещем свете Хусани увидал три фигуры, чудом выходящие из самого пекла. Он с криком бросился навстречу им. Если это его господин, то обещание мертвого осуществилось, так как самому великому Раме не приходилось избегать большей опасности.
— Хусани!
Да, это был голос раджи.
— Господин! Вы здравы и невредимы?
— Да, помоги мне нести эту ношу.
Он поддерживал бесчувственное тело женщины под покрывалом. Хусани взял ее и в сопровождении Тома и Ганеса, двигавшихся почти бессознательно, перенес в соседнюю комнату и положил на шарпой.
— Зажгите лампу и оставьте меня одного, — приказал Том.
Они повиновались. Оставшись один, он поднял газовое покрывало и увидал Вивиан, ее улыбающиеся губы, чистый лоб, ямочки на щеках. Ужас смерти так же не изменил ее лица, как ужас тех преступлений, зрительницей которых она добровольно сделалась. Голова ее лежала на подушке, как у уснувшего ребенка. Том опустил покрывало содрогаясь, вынул из кармана письмо и хладнокровно поджег постель, на котором лежало тело. Обернувшись, он увидал позади себя Хусани.