Я проснулась от собственного плача. Ревела навзрыд. Наверное, от дурацкого сна, понять который оказалась не в силах. За окном гремела гроза. Лил проливной дождь. Его шум немного успокаивал. Но заснуть я так больше и не смогла. До утра прометалась в горячей, влажной постели.
Утром долго разглядывала в зеркало свой распухший нос и заплывший глаз. Про царапины на щеке старалась даже не вспоминать. Ну, как, скажите, с таким лицом в школу идти? Лучше отсидеться дома — прогулять и все. Я бы и прогуляла. Никита не дал. Чуть не за руку в школу потащил.
— Ничего, — смеялся, — потерпишь!
Невеселое получалось утро. Еще в школе чего только не наслушаюсь.
По дороге нас нагнал Иван. Я совсем повесила нос. Опустила голову и покорно плелась за Никитой. И почему мечты никогда не похожи на жизнь? Мы с Иваном целых полгода рядом не стояли. И нате вам… Такой позор!
Иван сначала ничего не спросил. Пошел рядом с Никитой. Они легко болтали о погоде, об уроках, о матче «Спартака» и «Динамо», о каких-то там своих делах. Только перед самой школой Иван с веселой иронией оглядел меня и небрежно поинтересовался у Никиты, кто так разукрасил его сестру?
— Витька Ремизов с третьего этажа, — пояснил Никита, даже не посмотрев в мою сторону.
— За что? — так же небрежно спросил Иван.
— Да ни за что. Это ей отец вчера ремнем всыпал за дело. За драку. А Витька — ни за что. Они всегда дерутся. Надоело уже.
Он развернул меня за плечи и легонько толкнул по направлению к школьной двери. Там стояла Лидуся, вытаращив на меня глаза. Я медленно побрела к ней, прекрасно понимая, что и Лидуся захочет узнать о моих синяках. И с подробностями. Шуточкой не отделаться.
На том бы все и закончилось, если бы не Ремизов… Мы с Лидусей сидели на лестнице у самого чердака. Это я пряталась на переменах. Издевок от одноклассников еще до уроков хватило с избытком. Вот я и пряталась. Сидела на холодных каменных ступеньках и злилась. Лидуся сочиняла планы жестокой и неотвратимой мести. Самые разные. Один фантастичней другого. И вдруг появляется Ремизов собственной персоной. Разыскал все-таки. Правда один, без Мирного и Котова. Подошел. Растянул во вредной улыбочке разбитые губы. А сказать ничего не успел. Сразу вслед за ним по лестнице неторопливо поднялся Иван. Не глядя на нас с Лидусей, обнял Ремизова за плечи и скучным, будничным тоном проронил:
— Слышь, Витек? Поговорить надо. Пошли.
— А что? — испугался Витька.
— Сказал же: «Поговорить надо», — охотно пояснил Иван. Добродушно улыбнулся. Отказаться Витька не мог. И они в обнимку, как лучшие друзья, стали спускаться по лестнице.