Я думала об этом, когда засыпала. И когда проснулась, опять… Умывалась, завтракала, собиралась в школу и думала. В школе три урока подряд сочиняла вирши о бессмысленности человеческого существования. Лидуся не одобряла темы, выбранной мною для размышлений. Пожимала плечами и фыркала. По ее мнению, раз тебе жизнь дали, то и живи себе на здоровье. О чем тут думать? Но тормошить она меня не стала. Фланировала в стороне, легко общаясь с девчонками из нашего класса. В другой раз я бы изошлась ревностью, видя, как радостно она общается с кем-то, кроме меня. Сегодня мне это было безразлично. Первый раз в жизни я писала стихи. И не глупые четверостишия о любви, которые Лидуся собирала и записывала в специальную тетрадку с рисунками и вырезками из журналов. Я пыталась написать нечто серьезное. Во всяком случае, мне так казалось.
Потом нас отпустили домой. День был предпраздничный, и уроки сократили. С Лидусей мы расстались еще в школе, в раздевалке, так как на дворе околачивался Широков. Я испугалась, что он поджидает меня. Не хватало только всю дорогу до дома видеть его водянисто-серые глаза и слушать хвастливые рассказы о глупых приключениях. И эти его длинные волосы… Челка свисает аж до нижней губы. Лидуся пожалела меня и увела Широкова за собой. Не знаю, что она ему напела, но он все-таки потащился за ней, изредка оглядываясь. Я смотрела на них из окна раздевалки и нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Мне хотелось скорей вернуться к своим стихам. А вдруг у меня и поэма получится?
Поэма не получилась. Дома вдохновение по неизвестной причине иссякло. Я запихнула листочки со своими стихотворными упражнениями подальше. Туда, куда Никита никогда не лазил, а, следовательно, не мог на них наткнуться и повеселиться за мой счет. Потом решила не бездельничать. Иначе мое настроение съест меня. Помыла посуду, прибралась в квартире, сходила в магазин. Дальше делать было нечего. Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, взялась за Чехова. Читала «Цветы запоздалые». Я и раньше эту вещь читала, но воспринимала по-другому. Сегодня она проходила сквозь сердце, наполняя все существо грустью и пониманием.
В четыре часа неожиданно зазвонил телефон. Взяла трубку, ничего не подозревая. Вся еще была в чеховской повести.
— Привет, — послышался в трубке голос Ивана. — Ты готова?
— Готова? — растерялась я. — К чему?
— Как к чему? Мы же договорились сегодня в кино пойти. Или ты передумала?
Судя по интонациям, Иван рассердился. А мне вовсе этого не хотелось. Тем более, что все вдруг волшебным образом изменилось. Мир засверкал и запереливался радужными цветами. О Чехове я забыла моментально. К чему погружаться в тоску, когда жизнь на самом деле удивительна и прекрасна?