Я прочел письмо, взял курс на Капреру и передал Гарибальди письмо и деньги.
— Вы с ним знакомы? — спросил я капитана.
— Я его знаю очень давно. Когда я рассказал ему о том, что с вами случилось, и о предательстве англичан, он был вне себя от возмущения и просил передать вам привет.
— Я могу вернуться на родину, капитан?
— Нет, мой друг. На моем корабле есть один закон: тот, кто попадает на «Наутилус», остается в нем навсегда. Это необходимо для нашей безопасности. Вам остается выбирать — быть ли нашим гостем-пленником или братом.
Это было все. Дхарматма повернулся к выходу и оставил меня одного.
У меня в голове была полная путаница. Оставаться до конца своих дней в этой стальной тюрьме мне казалось мало заманчивым. Слишком крепко был я связан со своей родиной. С другой стороны, я угадывал, сколько есть привлекательного в жизни этих отважных жителей морских глубин. Всю ночь я ворочался с боку на бок, то вспоминая родные улицы Ливорно, любимую жену и детей, то представляя себе чудеса подводного мира, раздумывая о том, что, пожалуй, на «Наутилусе» можно больше принести пользы народному делу, чем в самой Италии.
Поутру послышался стук в дверь. Вошел напитан Немо.
— Зайдите, Кобленца, в комнату, где картины. Я покажу вам кое-что интересное.
Я вскочил с постели, оделся и пошел к нему. Едва я вошел в картинную галерею, «Наутилус» стал опускаться. Комната погрузилась во мрак, потом ставни отодвинулись, и сквозь толстое стекло окон я увидал морское дно.
Яркие снопы света прорезывали темную толщу воды и освещали волшебную картину. Остовы изломанных галер громоздились причудливыми грудами: иные — почти целые, оплетенные водорослями, обросшие раковинами, иные — измолотые в щепы вековыми ударами воды. Среди обломков работало человек десять в костюмах водолазов. Они вытаскивали из груд мертвых галер черные ящики, бочки и сундуки. У одного из них ящик вырвался из рук и разбился; большие золотые слитки и дождь сверкающих монет рассыпался по песку.
У меня, старого игрока, захватило дыхание. Проклятая страсть к золоту ударила мне в голову. Я закрыл глаза, но, казалось, продолжал видеть сверкание золота.
— Это испанские галеры, — вдруг сказал мне капитан Немо. — Они возвращались, груженные золотом, из Америки; французский адмирал Шато-Ренар, сопровождавший их, пустил корабли ко дну, чтобы их драгоценный груз не достался англичанам и голландцам. Это было 22 октября 1702 года.
У меня стучало в висках, и в ушах звенело одно слово: золото! Мое решение было готово: я поживу некоторое время жизнью этих подводных скитальцев, а потом, когда мне надоест бороздить моря, выберу подходящую минуту, запасусь золотом и убегу с «Наутилуса». Ведь это так просто! Если бы я был, скажем, одним из людей, работавших среди скелетов галер, что помешало бы мне понемногу отдалиться от них, с мешком золота на плечах, достичь берега и стать снова свободным человеком? Не только свободным, но и… Золото! — звенело у меня в ушах.