— Ну-с, любезный гость, по пути к Африке пожалуйте в дом мой и в лабораторию; это все у меня под рукою, все в миниатюре.
— У вас опять, пожалуй, где-нибудь, — сказал Немо, — на электрическую защиту наткнешься?
— Мы примем меры, — ответил Фиц-Рой и немедленно нажал какую-то очень большую кнопку, мимо которой они проходили.
— Теперь, — сказал он, — все мое хозяйство обезоружено, и даже глупые пингвины могут напасть на меня и одолеть… ха-ха-ха!
При том широком просторе, который всегда царствует на далеком севере, на бесконечном побережье океана, всякое сравнение становится ошибочным. Скала, оторванная от матерой земли, показалась Немо гораздо меньшею снаружи, чем внутри. В ней помещались три большие комнаты и весьма просторная лаборатория. Внутренность лаборатории чрезвычайно напоминала внутренность «Наутилуса», с тою, однако, разницею, что она была гораздо богаче приборами и поражала своими размерами. Благодаря яркому солнцу лаборатория была залита обильным светом и блистала своими роскошными аппаратами.
— Вам, я думаю, — сказал Фиц-Рой, — тут показывать нечего — сами все знаете! Об одной только вещи я бы поговорил с вами и поговорю, и даже, может быть, попрошу принять на память как новинку; а теперь пожалуйте в оранжерею — должно быть, обед готов.
— Позвольте, позвольте, — перебил его Немо, завидев Брута, молчаливо торчавшего за одним из столиков, проверявшего инструменты и вносившего что-то в таблицы. — Это ваш помощник?
— Это мое все, весь мой живой рабочий инвентарь, кроме жены, — ответил Фиц-Рой.
— Англичанин?
— Нет, русский, и еще из простых мужиков.
— Как так из мужиков? — воскликнул Немо.
— Да, он уроженец соседнего Архангельска, удивительная голова, способностей замечательных, самородок чище золота, жаль только, что глуховат немного и глухота эта усиливается.
— Как так! Русский и еще мужик?
— Да, да, что же вы удивляетесь, капитан. Тут у них народ удивительный.
— Ну, уж! — ответил сквозь зубы Немо. — Царство мрака и сальных свечей — извините…
— Ах, как вы ошибаетесь, как вы ошибаетесь! — ответил Фиц-Рой, добродушно покачав головою. — Однако милости просим.
За лабораторией помещалась оранжерея. Хотя она была и невелика, и невысока, но тем не менее глаза путника, привыкшего на севере к бледным тонам красок, к чахлой растительности мхов, лишаев, карликовой сосны и березки, неожиданно встречались с очертаниями — правда, очень небольших — пальм и алоэ; несколько висевших в воздушных корзинах орхидей находилось в полном цвету; беседка из плющей стояла в углу оранжереи, а в ней был небольшой фонтан.