Ничего подобного.
Вместо этого они день за днем шли по одному и тому же ландшафту. «Мы идем на север, насколько я могу судить, – писал муж, – но даже несмотря на то что за день мы проходим километров по тридцать, ничего вокруг не меняется». При этом он всячески подчеркивал: они «не ходили кругами», однако было «странно, что мы до сих пор не дошли до границы». В самом деле, они зашли в самую глубь неизведанных областей «Южного предела» (он имел в виду не организацию). «Нас подстегивала неуверенность руководства по поводу того, что находилось за границей».
Я тоже знала, что Зона Икс резко обрывалась за маяком. Откуда? Ну да, так нам говорило руководство во время обучения. Стало быть, я не знала ровным счетом ничего.
В конце концов они повернули назад, потому что «увидели на горизонте фонтаны странных огней и услышали непонятные звуки. Нас беспокоила судьба оставшихся там коллег». Перед тем как развернуться, они увидели «каменный остров – первый остров, который мы видели в Зоне. Нам вдруг очень захотелось исследовать его, однако добраться туда было непросто. По-видимому, на острове когда-то жили люди: холм был усеян каменными домами, а на берегу располагалась пристань».
На возвращение к маяку ушло не семь дней, а четыре: «Земля как будто сжалась». Прибыв на место, они увидели кровавые последствия перестрелки на лестничной площадке. Психолог пропал, а единственный выживший – археолог – был при смерти. «Он сказал нам, что нечто „не из этого мира“ поднялось по лестнице, убило психолога и забрало его с собой. „Но затем психолог вернулся“, – бредил археолог, однако мы видели всего два тела, и психолога среди них не было. Этого нам археолог так и не смог объяснить, как и того, почему они начали стрелять друг в друга. Он только повторял „мы уже не доверяли себе“ снова и снова». Мой муж также отметил: «Некоторые раны были вовсе не от пуль, и с такими пятнами крови я раньше не сталкивался – даже на местах преступлений. А еще на полу был странный осадок».
Археолог «сидел у стены в дальнем углу площадки и угрожал перестрелять нас, если мы подойдем осмотреть его раны. Впрочем, он вскоре умер». После этого они убрали тела с площадки и похоронили на берегу неподалеку от маяка. «Очень тягостно на душе, Кукушка, и не знаю, удалось ли свыкнуться с этим. Навряд ли».
Остались только лингвист и биолог в Башне. «Топограф предложил пойти туда, откуда мы пришли, или в противоположную сторону, но мы оба знали, что это будет бегством от действительности. Все его слова сводились к одному: нужно бросить экспедицию и затеряться на местности».