Помимо подробного отчета о том, что стало с экспедицией, появлялись и заметки личного характера, которые я обобщать не буду. Кроме разве что одного отрывка, который хорошо описывает Зону Икс и наши отношения:
«С чем бы я здесь ни столкнулся, что бы ни пережил – даже самое плохое, – я хочу, чтобы ты тоже была здесь. Как было бы здорово, завербуйся мы вместе. По дороге на север я бы понял тебя лучше. Можно было бы молчать всю дорогу, если бы ты захотела, и меня бы это нисколько не задевало. А еще мы бы не стали поворачивать назад – мы бы шли и шли, пока не уперлись…»
С самых первых строк журнала начало приходить понимание: за открытой и общительной наружностью моего мужа скрывался глубокий внутренний мир, и если бы мне хватило мозгов не ставить барьеров, я бы узнала о его существовании раньше. Увы, этого не случилось. Я впустила в свое сердце приливные бассейны и способные разлагать пластик грибы, но не мужа, и это снедало меня теперь больше всего. Да, он тоже виноват в нашем разладе: слишком сильно давил, слишком многого требовал, хотел увидеть во мне то, чего не было… Но и я могла бы пойти ему навстречу и при этом сохранить независимость. А теперь слишком поздно.
Попадалось множество приятных мелочей: то описание приливного бассейна в камнях на побережье, то подробное наблюдение за тем, как водорез использует оставшихся после отлива устриц для охоты на крупную рыбу. В карман на задней обложке воткнуты фотографии приливного бассейна, а с ними засушенные цветы, изящный стручок, необычные листья. Мужу до всего этого не было дела, а уж наблюдать за водорезом да еще и написать о нем целую страницу значило проявить чудеса усидчивости. Все это предназначалось мне и только мне. Никаких посвящений – все понятно без слов. Он знал, что я терпеть не могу всякие там «люблю».
Последняя запись, сделанная после возвращения к маяку, гласила: «Я отправляюсь вверх по побережью, но не пешком. В заброшенной деревне есть лодка. Она дырявая и прогнившая, но я починю ее: в стене рядом с маяком достаточно досок. Я буду следовать вдоль береговой линии до предела, до острова и, может быть, дальше. Если ты читаешь это, то знай, что я отправился туда и буду там». Можно ли найти среди всех местных переходных систем самую переходную: ту, где влияние Башни кончалось, а влияние границы еще не началось?
Закрыв журнал, я с умиротворением представила, как муж выходит в море на восстановленной лодке, через грохочущий прибой в тихие воды, как он плывет вдоль берега на север, вновь переживая самые счастливые моменты своей жизни. В эту минуту я отчаянно гордилась им, его решимостью и храбростью. Я ощущала, что теперь мы связаны куда как крепче, чем когда были вместе.