Слизень то исчезал, то появлялся, а может, это я то теряла сознание, то приходила в себя. В одно мгновение не было ничего – то есть совсем, – будто слова писались сами собой, а потом вдруг возникал Слизень – и опять пропадал. Неизменной оставалась лишь тень руки и воплощающийся текст.
Что делать, когда пяти чувств недостаточно? Я по-прежнему не могла увидеть его, и это пугало сильнее всего. Почему я его не видела? В памяти снова всплыла морская звезда из Скалистого залива. Она росла и росла, занимая собой сначала весь бассейн, потом целый мир, а я барахталась на ее шероховатой светящейся поверхности, уставившись на ночное небо, а ее свет проходил сквозь меня.
Под ужасным давлением света, в котором будто сконцентрировался весь вес Зоны Икс, я решила сменить тактику. Я попыталась сосредоточиться только на словах на стене, на руке и тени головы… или шлема… или чего-то там над ней. На каскаде искр, которые на самом деле были живыми организмами. На новом слове. На себе, все еще ослепшей. Ясность внутри меня притихла, будто мы пришли в храм.
Все это вместе с ударами сердца и какофонией звука от беспрерывного письма наполнило меня без остатка. Вот она, та минута, которую я неосознанно ждала всю жизнь: встреча с самым прекрасным и самым ужасным созданием в мире, но мне ее не пережить. Какие бесполезные инструменты взяла я с собой! Какое неподходящее имя я придумала для него: Слизень! Время растянулось, стало топливом для создания новых слов, которые это существо писало вот уже бог знает сколько лет, бог знает зачем.
Не знаю, как долго я стояла, замерев, на пороге и смотрела на Слизня. Это могло длиться целую вечность, а я бы даже не заметила течения времени.
Но что потом?
Что приходит на смену откровению и оцепенению?
Либо смерть, либо медленное, но уверенное оттаивание, возвращение в реальный мир. Не то чтобы я привыкла к Слизню, скорее, я снова на мельчайшую долю секунды вспомнила, что Слизень – это организм. Сложное, невероятное, опасное, внушающее страх и трепет существо. Да, он, возможно, не поддается объяснению. Да, моим чувствам, знаниям и уму, возможно, не под силу постичь его, но это все равно был живой организм. Он мимикрировал, прикрываясь образами, которые, как мне упорно казалось, черпал из моего сознания. И все это лишь для того, чтобы сломать мою логику и задушить во мне биолога.
С огромным усилием – все тело застонало – я повернулась к Слизню спиной.
Казалось бы, простейшее действие, но оно принесло несказанное облегчение. Я прижалась к прохладной и шершавой стене и закрыла глаза: зачем мне зрение, если оно лишь предает?… Перебирая руками, я начала карабкаться назад. Свет по-прежнему давил на спину, музыка слов наполняла череп, пистолет, про который я совсем забыла, впивался в бедро. Впрочем, сама мысль о нем казалась жалкой и бессмысленной, как и мысль об образцах: во что тут было целиться?