— Они еще не взлетели?
— Взлетели, кон. Минут десять назад. Все в порядке? У них были разрешающие документы.
— Нет-нет, все хорошо. Я просто хотел попрощаться.
Лин развернулся и побрел назад. Он не успел. Не успел сказать Зарине так много. И теперь впереди месяц разлуки, за который может произойти все, что угодно. Девушка не знает, что Лин, наконец, прозрел и понял, что любит ее слишком сильно, чтобы позволить ей стать чужой. А теперь впереди месяц. И адмиралу остается только молиться, чтобы не было поздно.
Мама смотрела на меня и не верила. Когда она вернулась с работы, а я так запросто вышла из комнаты, мама уронила на пол вещи.
— Зарина?
— Привет, мам.
— Доченька!
А дальше пошли слезы, объятия и причитания, что не позвонила, не предупредила. Мама быстро позвонила папе и заставила его все бросить и приехать, а сама почти бегом отправилась на кухню сооружать праздничный ужин. Свою помощь я даже предлагать не стала — не примет. Вместо этого тихонько села на стул, чтобы не мешаться под ногами и стала наблюдать за быстрыми профессиональными движениями.
— Ну как ты, рассказывай!
— Нормально, мам. Получила кританскую медаль за мужество. — У мамы из рук выпал нож.
— Что? И ты говоришь об этом так просто?
— Ну, прости, фейерверков нет.
— Поздравляю! — Мама подошла и крепко обняла меня. — А за что дали?
— Я своей отвагой помогла посадить преступников за решетку, — эти слова я сказала с торжественным выражением лица. — Но Лин все еще считает это сумасбродством.
Только произнеся это, я поняла, о чем сболтнула, улыбка медленно исчезла с лица. Упоминание этого имени отдавалось болью внутри. Мама догадалась, что тут что-то не так.
— А кто такой Лин?
— Я тебя знакомила с ним тогда на базе, помнишь?
— Тот кританец?
— Да.
— А кто он?
— Адмирал.
— Нет, милая, я имела в виду — кто он тебе?
— С чего ты взяла, что он мне «кто-то»?
— По твоему голосу. В нем была нежность. И по тому, как легко его имя соскочило с твоего языка, будто ты говоришь его по триста раз на дню. Так, кто он?
Я отвела взгляд и посмотрела в окно. Там шелестела зеленая листва, светило закатное солнышко, проезжали по своим делам машины. Там шла своим чередом жизнь. А я ощущала, будто моя жизнь пошла без меня. Как объяснить маме, кто он?
— Ты любишь его, — это был не вопрос — констатация факта. Мама отложила нож и овощи и сосредоточила внимание на мне.
— Да.
— А он тебя?
— Тоже.
— Тогда почему у тебя такое траурное лицо?
— Мы расстались.
— В чем причина?
— В моральной расовой несовместимости.
— Прозвучало, как откровенный бред. Не расскажешь подробнее?