Тыдыщь! Меня ступефаят влет!
— Ты кто такой? — грозные глаза Венди делают мне «страшно». Страшней чем от Беллатрикс.
— Ну, Ве-е-енди! — говорю я ноющим голосом: — Это же я твой муж Гарри! Я себе лицо красивое сделал, чтобы тебя порадовать. А ты в меня стреляешь!
Венди хихикает, и оживляет меня.
— Ну-с, посмотрим, что там за красавчик! А ничего мальчик! — замурлыкала Венди, даже не зажигая свет. Хорошо иметь ночное зрение — это же какая экономия на электричестве!
— Пошли муженек! Будешь супружеский долг от слова «долго» исполнять! — страстно зашептала Венди и потянула в постель… Ночь действительной была долгой. И влажной. К утру я проснулся у нее где-то подмышкой опять в теле малыша. Вся красивость накрылась. Как у Золушки. Пробило шесть часов утра и голова стала тыквой. Волшебники, язви их…
— Венди, а я не знал, что заклятье «окаменей» можно только на часть тела наложить! — довольно говорю я, карабкаясь на нее.
— Отвали мелкий дрищь! — презрительно говорит Венди: — У меня ночью такой красавец был, что не тебе чета!
— А может в другой раз еще красивей будет? — предполагаю я.
— Я порядочная женщина и однолюбка! Мне не хочется ходить по рукам звезд Голливуда! Вдруг ты еще в теле этого лысого припрешься… как его? Крепкого такого с «орешками» …бр-р!
— Я уже понял, что обречен до старости быть Кристофером Ламбертом, — проворчал я и пошел мыться. Ну, не любит женщина разнообразия! Что только хорошо её характеризует. Тем более, что я больше красавцев не помню. Разве что, как там его? Который Ихтиандр? Стою, делаю перед зеркалом лицо Ихтиандра. Прикольно, что шрам никуда не исчезает, только может переползти в сторону. Я погонял в шрам и убрал в сторону, чтобы не слишком бросался в глаза. Рост и стать опять добавил. Красивый мечтательный вьюнош.
— Где ты моя Гутиэре? — говорю я бархатным голосом, и иду в спальню девочек. Смотрю что-то девочки мои подростки совсем в ауте, покраснели как маков цвет. Ну, конечно, я же голый гуляю! Бельё шестилетки на меня не лезет.
— Гога? Это ты? — осторожно спрашивает Нимфадора, не веря своим глазам. А Галина Сергевна только издает всхлип нервный. Надо будет для нее Полежайкина изваять попробовать.
— А кто же еще может себе позволить голым гулять в моем гареме? — отвечаю я: — Свои, не пугайтесь!
— И чего ты к нам пришел такой красивый? — настороженно говорит Нимфадора.
— Приставать буду! — говорю грозно. Смотрю, они уже палочки наготове держат.
— Ну чего перепугались? Не нравится дядька? Сейчас другого изображу.
— Нет-нет! — крикнула Галина Сергевна: — Дядька красивый получился! Даже слишком. Просто неожиданно как-то. Напугались…